По ту сторону звезд. Книга 2 - [40]

– Вот именно: какого черта.

Фалькони тоже отпил, выдохнул и запрокинул голову, уставившись на то, что во время работы основного двигателя было потолком.

– Безумные времена настали, Кира, безумные времена. И надо же было из всех кораблей нам подобрать именно твой.

– Извини. Не точтоб я всего этого хотела.

Он толкнул пакет к ней. Кира проследила, как пакет плывет в воздухе, и схватила его. Снова полный рот самогонки, снова огненная жидкость прожигает дорожку в ее горле.

– Не твоя вина, – сказал капитан.

– Мне все-таки кажется – моя, – тихо возразила Кира.

– Нет! – Он перехватил посланный Кирой пакет. – Нам все равно пришлось бы разбираться с этой войной, даже если бы мы тебя не спасли.

– Да, но…

– Ничего не «но». Думаешь, медузы никогда бы нас не побеспокоили? То, что ты нашла на Адрастее этот «скинсьют», послужило лишь предлогом для их нападения.

Кира обдумала его слова.

– Может быть, тут ты и прав. Но как насчет жутей…

– Ну да… – Фалькони покачал головой. Выпивка уже сказывалась на нем. – Это как раз то дерьмо, которое непременно случается. Готовишься, готовишься, но тебя все равно сбивает с ног та хрень, какую ты не предвидел. И так всегда. Живешь себе, живешь – бам! С ясного неба падает астероид и разрушает твою жизнь. И как человеку жить в такой Вселенной?

Вопрос был риторический, но Кира все же попыталась ответить:

– Принимаешь разумные меры предосторожности и не позволяешь допущениям свести тебя с ума?

– Как Грегоровича.

– Как Грегоровича, – согласилась она. – Все мы делаем рискованные ставки, Сальво. Так устроена жизнь. Единственная альтернатива – заранее бросить карты, то есть сдаться.

– Хм. – Он уставился на нее из-под насупленных бровей, как нередко уже делал, льдяно-голубые глаза были полуприкрыты веками и казались призрачно-белыми в тусклом свете корабельной ночи. – Мне показалось, на «Орстеде» Кроткий Клинок вышел у тебя из-под контроля.

Кира заерзала в воздухе, встревоженная.

– Самую малость.

– Мне пора беспокоиться?

Повисла неловкая пауза. Наконец Кира выдавила из себя:

– Возможно.

Хотя поджилки вознегодовали, она опустилась на палубу и закрепилась в сидячем положении.

– Чем больше я позволяла чужи действовать по своей воле, тем больше она хотела есть-есть-есть.

Взгляд Фалькони сделался пристальным.

– Зачем ей это понадобилось?

– Не знаю. В снах, которые она мне показывала, ничего не было о воспроизводстве, но…

– Но как раз это она могла от тебя скрыть.

Жестом Кира попросила еще глоток, и Фалькони снова протянул ей пакет.

– На меня только зря самогон переводить, – сказала она, принимая выпивку. – Опьянеть мне не светит – Кроткий Клинок не позволит.

– Не беда… Так что же, это какое-то нанооружие судного дня?

– Чужь можно использовать таким образом, но не думаю, чтобы она была создана ради этого. – Кира поискала точные слова для объяснения. – Она не кажется мне злобной. Ты понимаешь? Она не чувствует гнева, не наслаждается чужими страданиями.

Фалькони приподнял бровь:

– Робот и не может.

– Да, но другие эмоции у нее есть. Трудно объяснить, но, по-моему, это не совсем машина. – Она поискала другой способ подступиться к объяснению. – Когда я строила щит вокруг маглева, эти малюсенькие щупальца впивались в стену. Я чувствовала их и чувствовала, что Кроткий Клинок вовсе не нацелен разрушать. Скорее он хотел созидать.

– Но что он хотел созидать? – очень тихо спросил Фалькони.

– Что угодно или все на свете. Тут что мои догадки, что твои.

Они оба на минуту притихли.

– Забыла тебе сказать. Хва-Йунг собиралась в криосон, как только усыпит Грегоровича.

– Значит, остались только ты и я, – произнес Фалькони и приподнял пакет, словно это был тост.

Кира слегка улыбнулась:

– Да. И Морвен

– Ха! Морвен не в счет.

И словно в подтверждение его слов сигнал о входе в сверхсветовое пространство умолк, потом послышалось отдаленное гудение – «Рогатка» включила марковский двигатель и покинула нормальное пространство.

– Поехали! – сказал Фалькони и покачал головой, будто все еще не веря в реальность происходящего.

Кира все смотрела на пострадавшее деревце.

– Сколько ему лет? – спросила она.

– Поверишь ли – почти триста.

– Не может быть!

– Оно выросло на Земле в начале нынешнего тысячелетия. Получил его от одного парня в уплату за перевозку груза. Он не понимал, насколько оно ценное.

– Триста лет…

Непостижимое число. Дерево было древнее, чем история заселения космоса. Оно уже росло на Земле, когда не существовало колоний на Марсе и Венере. Когда еще не было ни исследовательских станций за пределами низкой земной орбиты, ни тем более кольцевых обитаемых станций.

– Ага. – Лицо Фалькони потемнело. – А эти палачи в сапожищах его выдернули. Не могли просто просканировать.

– Хм… – Кира все еще вспоминала о том, как Кроткий Клинок встрепенулся на станции «Орстед», – как он вдруг осознал, ради какой цели появился или был создан. Не могла забыть ощущение, когда бесчисленные, тонкие, как нити, щупальца стали просачиваться в плоть станции, дотрагиваясь, отрывая, строя, постигая.

Кроткий Клинок – нечто большее, чем оружие. В этом она была теперь уверена. И из уверенности родилась мысль, которую Кира не сразу решилась высказать. Она не знала, получится ли, но хотела попытаться. Тогда бы она смогла менее враждебно относиться к самой себе и чужи. Тогда бы она видела в Кротком Клинке не только оружие уничтожения.