По ту сторону звезд. Книга 2 - [34]
Киру порадовало, что экипаж легко смирился с присутствием медузы. Она и сама привыкла к Итари.
«Рогатка» завершила поворот, Киру вдавило в палубу – двигатели заработали, унося корабль к другой точке марковского предела.
5
За полчаса экипаж подготовил «Рогатку» к сверхсветовому перелету, а себя – к очередному криосну. В идеале требовался больший перерыв, ведь каждый цикл криосна сказывался на физическом состоянии человека. Но не беда, годовой лимит они еще не исчерпали. В корпорации «Лапсанг» допускалось два месячных криосна в квартал, но Кира знала, что и в частных поездках, и в военных экспедициях эти ограничения часто нарушаются, хотя и не без последствия для здоровья.
Одно хорошее известие они успели получить до отбытия. Вишал ворвался в рубку с улыбкой до ушей и обратился ко всем сразу:
– Послушайте! Я получил сообщение от дяди. Моя мама и сестры на Луне, слава Богу! – и он перекрестился. – Дядя обещал присмотреть за ними. У него на Луне убежище, очень глубокое. Они могут оставаться у него, сколько понадобится. Слава Богу!
– Отличные новости, Вишал, – откликнулся Фалькони, хлопая его по плечу. – Рад за тебя.
И все поздравили врача.
Улучив момент, Кира ненадолго сбежала в свою каюту. Включила трансляцию с внешних камер и увеличила изображение маленькой голубой с прозеленью точки – Земли.
Земля! Колыбель человечества. Планета, полная жизни, в том числе сложных, многоклеточных организмов, гораздо более развитых, чем почти все, что встречается в большинстве ксеносфер. Только Эйдолон приблизился к эволюционному уровню Земли, но и там не было существ, обладающих сознанием.
Кира изучала огромное разнообразие земного биома, как и все ксенобиологи. И надеялась однажды побывать там. Но добраться удалось лишь до станции «Орстед» – и теперь не похоже, чтобы ей когда-нибудь удалось ступить на легендарную планету.
Земля казалась немного нереальной. Подумать только: еще три столетия назад все человечество и жило, и умирало на единственном комке глины. Столько людей заперты, неспособны отправиться к звездам, как отправилась Кира и многие, многие другие.
Даже слово «земля», которым называют поверхность любой планеты, происходит от этой голубой точки, на которую она смотрит. И имя для спутника – луна – от бледного шара, висящего поблизости (и планета, и спутник в ореоле орбитальных колец, ярких, как серебряная проволока).
Земля – с большой буквы.
Луна – с большой буквы.
Единственные в своем роде.
Кира прерывисто вздохнула, непривычные чувства нахлынули на нее.
– Прощай, – шепнула она, не зная толком, с кем или с чем прощается.
Выключила монитор и вернулась к экипажу. Скоро прозвучал сигнал, предупреждающий о прыжке, и «Рогатка» перешла в сверхсветовое пространство, оставив позади Солнце, Луну, Юпитер, Ганимед, нашествие жутей и подавляющее большинство многомиллиардного человечества.
Интерлюдия IV
1
К третьему прыжку на пути из Солнечной системы весь экипаж погрузился в криосон – кроме Фалькони, Хва-Йунг и, конечно же, Киры. Даже Итари впало в спячку, завернувшись в кокон. Ему отвели трюм по правому борту – Фалькони больше не считал необходимым держать инопланетянина под стражей в шлюзе.
Пока они ждали в межзвездном пространстве, чтобы «Рогатка» охладилась перед затяжным прыжком, Кира сходила на камбуз и быстро расправилась с тремя подогретыми пайками, четырьмя стаканами воды и целым пакетом берилловых орехов в карамели. Не слишком-то приятно есть в условиях невесомости, но после подвигов на «Орстеде» ее терзал неутолимый голод.
Но даже за едой она думала о Грегоровиче. Разум корабля был отключен от компьютерной системы «Рогатки», заперт в своем похожем на гробницу контейнере. Эта мысль тревожила Киру по нескольким причинам, но главным образом потому, что она легко могла вообразить себя на месте Грегоровича. Кира знала, каково оставаться одному в темноте – на борту «Валькирии» она слишком близко познакомилась с одиночеством, – и боялась, что это плохо кончится. Одиночество, изоляция – этого она бы худшему врагу не пожелала. Жутям и то не пожелала бы. Куда лучше просто умереть.
И потом… хотя Кира не сразу это признала, Грегорович стал ее другом. Настолько, насколько возможна дружба между ней и разумом корабля. Разговоры с ним во время сверхсветового перелета подбадривали Киру, и ее огорчала та беда, которую навлек на себя Грегорович.
Вернувшись в рубку, она похлопала Фалькони по руке, чтобы привлечь его внимание, и спросила:
– Как ты собираешься поступить с Грегоровичем?
Фалькони вздохнул, из его глаз исчез отраженный свет дополненной реальности.
– Что я могу сделать? Я пытался поговорить с ним. Но он несет чушь. – Он потер виски. – Сейчас у меня остается лишь один выход: сунуть его в крио.
– И что дальше? Вечно держать его во льду?
– Может, и так, – сказал Фалькони. – Вряд ли я смогу снова ему доверять.
– А если…
Он остановил ее выразительным взглядом.
– Знаешь, как поступают с корабельным разумом, когда он не подчиняется приказу – разве что найдутся смягчающие обстоятельства?
– Увольняют.
– Вот именно. – Фалькони вскинул голову. – Разум выдирают из корабля, отбирают лицензию летать. Вот так вот. Даже на гражданских судах. И знаешь почему?
