По ту сторону Стикса - [80]

– Ты что ж это, сопляк, морду от своего противника воротишь? – усики Сома нетерпеливо прыгали над презрительно искривленной верхней губой. – Иди, пожми ему руку.

Он пинком выгнал меня на центр ринга, где я оказался лицом к лицу с Фрэддо…

Фрэддо разминал пальцы, похрустывая костяшками. Бычья шея вздулась венами. На коже множество шрамов – могу поклясться, что половина из них осталась от кнута Большого Ко, а вторая половина приобретена здесь, на ринге.

Фрэй с ума сошел! Он хочет меня убить? Избавиться таким изощренным способом? Лучше бы просто придушил во сне, чтобы я своим присутствием не понижал уровень его банде.

Фреддо протянул руку для рукопожатия: на двух пальцах были перстни – если он своими кулаками съездит мне по роже, то наверняка распорет ее до мяса. Я, некуда деваться, подал ему свою руку… и тут же об этом пожалел. Он сжал мою ладонь так, что кости заскребли друг о друга, а какое-то сухожилие даже защемило.

Похоже, что выбора мне не оставили, как всегда. Я отстегнул свою цепь.

Фрэддо вынул из-за пояса охотничий нож с зазубренным лезвием, поднял его вверх, а затем отбросил его куда-то в сторону:

– С этим сопляком я справлюсь и голыми руками!

Толпа одобрительно взвыла. Стоило только взглянуть на меня, чтобы понять, что его слова не пустое бахвальство.

Последний раз, когда я дрался с кем-то один на один, это был Большой Ко. Я победил. И в то же время я проиграл: он победил себя сам. С тех пор я избегал своих противников. Да, Фрэй периодически втягивал меня в свои разборки, но там я никогда не был один, не дрался сам за себя.

– Сходитесь! – махнул рукой Сом, как заправский рефери, и тут же с завидной скоростью скрылся за канатом, не дожидаясь пока ему перепадет чей-то удар.

Фреддо в очередной раз хрустнул кулаками и попер на меня. Мне оставалось только пятиться и уходить от его примеривающихся ударов. Но долго это продолжаться не могло – измотать его мне не удастся. Ринг слишком маленький для продолжительной игры в догонялки.

Удар слева – я пригнулся и проскочил под его рукой.

– Эй, мозгляк, хватит бегать! Дерись, как мужик! – донеслось из толпы.

Фреддо развернулся за мной гораздо быстрее, чем можно было от него ожидать, и я только чудом не схлопотал локтем по позвоночнику.

– Давай, Фреддо, дави его! Я поставил на тебя сотку!

Следующий удар оцарапал мне скулу. Видимо, даже выступила кровь – толпа взорвалась одобрительными криками. Но всю это буйство внезапно перекрыла яркая вспышка ярости. Боевой ярости… На миг она как будто ослепила меня, и я, используя цепь как кнут, не глядя, полоснул по Фреддо.

Попал по бедру и правому боку. Мой противник от неожиданности даже отшатнулся, теряя равновесие. Из бушевавшей людской массы на меня смотрели хрустальные глаза Фрэя, отражавшие именно ту ярость, которую я сейчас спроецировал. Застывший, словно во льду, момент разрушил чей-то довольный рев:

– А крысеныш огрызается!

– Фреддо, выбей ему зубы!

– Инк, какого черта ты стоишь столбом! – голос Го дал мне понять, что так неожиданно завоеванный момент снова упущен.

Глаза Фреддо в буквальном смысле налились нехорошей кровью: лопнул один из капиляров, заливая белок красным. Удары цепью болезненны – это я узнал на своей шкуре во время занятий с новым оружием, частенько подставляясь под собственный же замах.

Удар рукой – я присел. Попытался сделать подсечку цепью, но недостаточно тренированные руки плохо слушались. Удар ногой – я попытался блокировать движением, сотни раз отработанным с Гудвином, и, не рассчитав разницу в весе, отлетел спиной на мостовую.

Фреддо нацелил сапог мне в живот, и я едва успел перекатиться. Толпа все ревела, отвлекая и оглушая меня. Как можно сосредоточиться на своем противнике, если окружающие, словно мелкие рыбки, все время несмертельно, но довольно болезненно щиплют кусочками твое тело?

Только бы успеть подняться. Останься я на мостовой, и он уделает меня в два счета.

Но Фреддо не спешил. Мой противник успокоился, снова осознав свое преимущество и решив еще немного погонять меня на потеху публики. Я видел и чувствовал его насмешку, но она не вызывала у меня ни злости, ни ярости, потому что эта насмешка была полностью оправдана.

Я встал на ноги и приготовился. Возможно, он просто выкинет меня за переделы ринга, не причинив серьезных увечий. Но кого я обманываю? Мне ли не лучше других знать, что сейчас в нем не было ничего похожего на сострадание?

Фреддо несколько раз подпрыгнул, разминая ноги, как профессиональный боксер на ринге, а затем пошел на меня. Пока не поздно я попробовал достать его цепью, развернул сверкающие звенья, но он лишь отмахнулся от нее. Он бил ногами, руками, иногда оставляя ладони раскрытыми, как бы забавляясь, чтобы вместо ударов получались звонкие оплеухи. Толпа уже не ревела, а улюлюкала и смеялась, отпуская в мой адрес унизительные реплики.

Я старался защищаться, но в какой-то момент все равно стал пропускать половину ударов. Вторая попытка использовать цепь закончилась тем, что мое оружие сверкающей полосой полетело за пределы ринга – туда, куда ее выкинул мой более опытный противник.

Следующий удар влетел мне в солнечное сплетение, и я снова повалился на мостовую. На этот раз Фреддо не дал мне подняться – бой пора было заканчивать. Он встал надо мной на колени и с методичностью стал работать кулаками, неизменно направляя мне их в лицо: если я успевал увернуться, то его костяшки утыкались в дорожную кладку, выбивая брызги мелких камешков. Если же не успевал, то голова взрывалась болью.