По ту сторону стаи - [48]

   Какой таинственный полумрак. Так и хочется сразу перейти на шёпот: начинает казаться, что одно громко сказанное слово - и очарование сказки исчезнет, разлетевшись на осколки. И пахнет чем-то... ммм... приятным, но нездешним: смесь запаха времени с запахом волшебства... Пыль старого чердака родового поместья? Блёстки с рождественских игрушек, завёрнутых до следующего праздника в пожелтевшую вату? Солнце с клеверной поляны в Ирландии, из мест, где можно найти листок с четырьмя лепестками? Корица с печенья, которое пекла старая кухарка в день твоего рождения? Страницы книги со сказками, которую тебе читала в детстве кормилица на ночь, сидя у изголовья кровати?

   Оказалось, да. Запахи стоят на полках, тщательно расфасованные по крошечным бутылочкам, закупоренным красным сургучом. А рядом - шкатулочки, где спрятаны звуки. Шелест леса, шёпот ночного дождя, грохот морского прибоя.

   В Варшаве магазинчик с похожими чудесами принадлежал каким-то дальним родственникам Затопеча. Он находился на площади Свободы, и, чтобы попасть туда, надо было сказать слово "вечность", и это тогда казалось смешным. На площади всегда было полным-полно голубей, их постоянно кормила какая-то старуха, и я вспоминаю об этом только потому, что вижу фарфорового голубя - точь-в-точь как живого. Лена подходит к нему и берёт немного пшена, которое лежит рядом на маленьком подносе. Пшено барабанит по подносу, и тут же фарфоровый голубь оживает, вспархивает и садится на Ленину руку. Эдвард снимает запотевшие очки и подходит ближе, чтобы разглядеть.

   - Какая прелесть! - Лена хохочет и любуется голубем, который, ничуть не смущаясь, клюёт пшено с ладони. - Правда, мистер Монфор?

   Лена примирилась с Эдвардом в тот день, когда узнала, как он добровольно позволил уравнять себя и меня. С тех пор они безукоризненно вежливы друг с другом, тем более что один виток кровной мести всё же свершился; и я благодарна им обоим, что они решили быть выше того, чтобы продолжить эту глупую и никому не нужную вражду.

   - Здесь полно безделушек. Выбери что-нибудь себе, Близзард, и будем считать, что это подарок от меня. Просто так или на Рождество, как хочешь, - предлагает Лена, касаясь пальцами моей руки.

   - Эта паршивка разбила лунные часы, - смотрю на девчонку и с удовольствием вижу, что она вся сжимается, точно думает, что я расправлюсь с ней, не сходя с этого места. Может и так, только позже, дорогая, не сейчас, - мстительно думаю я.

   - Ты, кажется, хотела завести привычку нюхать табак, - в шутку говорю Лене, - и заодно носить с собой это существо. Думаю, оно премерзкое.

   - Ах, да, - она с сожалением сажает голубя на место и начинает озираться по сторонам.

   В магазинчике почему-то никого нет. От скуки я начинаю оглядываться в поисках торговца, взгляд падает на прилавок, и я вижу там колоду карт Таро. Большие прямоугольники затейливо расписаны неизвестным умельцем, и рисунки настолько хороши, что прямо-таки завораживают. Всю колоду через стекло не посмотришь, видно только несколько карт, но довольно и этого. Высохший старик-отшельник в чёрной хламиде и с фонарём в руке, который он поднял над головой; искры света выхватывают из сумрака совсем мало, и вокруг царит зеленоватая мгла. Скелет-смерть с косой собирает урожай из человеческих тел, которые она связывает в сноп, как крестьянин пшеницу. Дама Кубков - подумать только! - в красном бархатном платье; она похожа на пани Зофью, оттуда, из далёкого карпатского детства. Мне уже страшно нравится эта карта, да и вся колода просто превосходна.

   - Только посмотри, - прежде всего, я показываю на даму в красном, и Отшельник невыразимо хорош, и Смерть, конечно же... Создатель великий... нет, великолепно поистине всё, спору нет.

   Не успевает Лена и слова сказать, как раздаётся звон колокольчика, и откуда-то из задних помещений магазина приходит торговец. Дама в красном так завораживает меня, что я не удерживаюсь и покупаю эту прелестную колоду, хотя, как гадать на Таро, я забыла давным-давно.

   - Миссис Монфор, не пора ли домой? - спрашивает Эдвард, которому вся эта суета с покупками, верно, уже порядком надоела, но он и полусловом не позволяет себе показать этого.

   - Будем считать, что я купила её из-за картинок, - со вздохом говорю я.

   - Как гадать, ты вспомнишь, это не так уж и сложно, - безапелляционно заявляет Лена, и мы выходим на улицу Фонарщиков, на которую вместе со снегом начинает опускаться вечер.

   Поздний обед проходит в молчании. За окном уже зеленоватые зимние сумерки, и на столе стоят канделябры со свечами, которые заполняют столовую неровным трепещущим светом.

   Лена сидит напротив меня. Я любуюсь её худощавым лицом, чуть запавшими глазами, в которых периодически зажигается лихорадочный огонёк, особенно тогда, когда она, не отрываясь, смотрит в мои глаза.

   Тишину нарушает стук упавшей вилки. Эдвард автоматически тянется, чтобы поднять её, но я предупреждающе ударяю кулаком о столешницу. Чёртов ленивый подменыш! Сколько ещё можно вдалбливать в их тупые головы правила этого дома? Мерзкие создания! Никакие наёмные воспитатели, которым ты платишь кучу золота, не заменят хорошей, качественной взбучки. Чёрная волна заполняет меня всю целиком и, наконец, выплёскивается, доставляя непередаваемое наслаждение. Ленивое создание верещит так, что слышно на другом конце поместья.