По ту сторону синей границы - [60]
Муж фрау Крёгер оглушительно расхохотался. Она быстро схватила его за руку и потянула по лестнице вниз.
– С такой прической тебя на Репербан не пустят, даже не мечтай, – сказал Андреас.
– Ладно-ладно, первым делом пойду там в парикмахерскую.
– Сходи лучше в Ростоке, дешевле выйдет!
Фрау Крёгер, уже спустившись вниз, еще раз обернулась. Сакси радостно замахал ей, потерял равновесие и… шлепнулся на асфальт.
Мы долго провожали ее взглядом. Когда она скрылась из виду, я, торжественно подняв руку, сказала:
– Давайте пообещаем друг другу, что скоро обязательно снова увидимся.
– В смысле? – Андреас удивленно посмотрел на меня.
Я протянула им руку.
– Дайте честное пионерское!
Сакси поднялся на ноги, наморщил прыщавый лоб.
– Какое еще честное пионерское? Мы же в ССНМ.
– Мы его сами себе дадим.
Он посмотрел на протянутую руку, почесал затылок и положил свою ладонь на мою:
– Честное пионерское!
Мы оба требовательно уставились на Андреаса. Тот ответил недоуменным взглядом.
– Ну и как мы доберемся до саксонца, интересно знать?
– Сначала дай честное пионерское! – сказал Сакси. – А там посмотрим.
– Он просто сам заберет нас когда-нибудь на своем «БМВ», – сказала я тихо.
– Именно! – крикнул он. – На черном тюнингованном, сто семьдесят лошадок!
И тут Андреас сдался.
– Ладно, черт с вами! Честное пионерское!
Надо мной в глубине Вселенной – какая-то звезда… Не знаю какая.
Но она есть, я отчетливо ее вижу. Небо темно-синее, ясное, ни тумана, ни облаков.
Все тот же плеск волн, все та же музыка.
Лежу на спине, покачиваюсь вверх и вниз.
Смотрю направо, солнце ослепляет глаза.
Дождь прекратился, поверхность воды спокойна.
На пляже в Варнемюнде сигнальный шар спущен, запрет на купанье снят.
Песок еще влажный и твердый после шторма.
По пляжу с визгом носятся дети, под ногами у них узор, отпечатанный грозовым ветром.
Я выпрямляюсь, оглядываюсь. Волн практически нет. Гроза миновала.
Андреас наверняка где-то недалеко.
Но я его не вижу.
Поднимаю шнур из воды. Его кончик гладкий, будто перерезанный.
Дрожащими от холода руками открываю сумочку, висящую у меня на животе. Шоколад, туба с таблетками, липкая лента.
Ножа нет.
Но он ведь точно положил его обратно в сумку, я видела.
Или мне это только привиделось? Может, нож выпал у него из рук. Или все-таки нет? Он же не мог притвориться, что кладет нож обратно, а потом ножом шнур… нет, он не мог так сделать.
Он никогда бы так не сделал. Это же Андреас! Андреас не сдается!
Никогда!
Но может быть, у него просто не осталось сил? Это как удар кулаком в лицо.
Даже подумать об этом нельзя! Невозможно!
Дыхание быстрое, поверхностное, сердце колотится. Удивительно, что у него хватает на это сил. Стараюсь успокоиться, дышать размереннее, фиксирую взгляд на горизонте.
Его нигде нет.
Не могу издать ни звука и что есть сил хлопаю ладонью по воде.
Мне необходимо за что-то держаться, нужна опора! Но пальцы не встречают сопротивления – уходят в Ничто.
Здесь нет ничего – ни человека, ни лодки, – нигде ничего…
Чувствую, как ум заходит за разум.
Хватаю себя за руку и вдавливаю в кожу пальцы изо всех сил.
Чувствую боль, но не унимаюсь. Что я делаю?
Я схожу с ума?
Бросаюсь на спину, рыдаю с открытыми глазами, пока хватает сил.
Через некоторое время поднимаю руку и снова всматриваюсь в конец шнура.
Всматриваюсь долго, глаза начинают слезиться, все расплывается.
Шнур ведь мог и порваться.
Ну конечно!
Шнур порвался!
И поэтому мы потеряли друг друга. Он его не перерезал. Нет! Он никогда бы так не сделал!
Я знаю: шнур порвался.
Такое случается. Материал не выдержал. Как неопрен.
Только где же он сейчас?
Наверно, ищет и зовет меня, вот как я его.
В грозу мы слышать друг друга не могли. Вокруг был такой шум…
Что он теперь будет делать? Через какое-то время тоже сообразит, что в открытом море найти друг друга невозможно.
И поплывет на запад.
Где запад, он знает. Он же видит солнце и умеет по нему ориентироваться.
Так что и мне надо двигаться на запад.
У Андреаса наверняка преимущество во времени, он не тормозил так, как я.
С ним ведь все было в порядке.
Я же спросила, специально спросила, может ли он плыть. И он сказал «конечно». И еще, что надо непременно рассказать Сакси про вертолет.
Расскажи.
Непременно ему расскажи, вот как он сказал. Почему не «расскажем»?
Я ослышалась. Точно ослышалась!
Мы расскажем Сакси эту невероятную историю вместе.
Вот он удивится!
Он-то уехал на поезде, никакого сравнения с нашими приключениями.
Я так устала…
Но нужно догонять Андреаса. Он наверняка подождет меня. Делаю один гребок, потом второй.
Левой, правой… и снова останавливаюсь. Больше не могу, нет сил…
Ульрих на бортике присаживается на корточки, что-то говорит…
Глюкоза. При приступах слабости помогает глюкоза.
Шоколад.
Переворачиваюсь на спину, открываю сумку.
Разворачиваю последний кусочек, откусываю. Вкуса нет.
Потом беру таблетку, разжевываю, чтобы не запивать морской водой.
Только бы она подействовала и боль отпустила…
Как хорошо, что вместе мы плыли так долго! За это время техникой движений Андреас овладел неплохо. И теперь знает, на что обращать внимание. Может, даже станет потом профессиональным пловцом. Это самая длинная тренировка в его жизни. Да и в моей тоже.
«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Елена Чарник – поэт, эссеист. Родилась в Полтаве, окончила Харьковский государственный университет по специальности “русская филология”.Живет в Петербурге. Печаталась в журналах “Новый мир”, “Урал”.
«Меня не покидает странное предчувствие. Кончиками нервов, кожей и еще чем-то неведомым я ощущаю приближение новой жизни. И даже не новой, а просто жизни — потому что все, что случилось до мгновений, когда я пишу эти строки, было иллюзией, миражом, этюдом, написанным невидимыми красками. А жизнь настоящая, во плоти и в достоинстве, вот-вот начнется......Это предчувствие поселилось во мне давно, и в ожидании новой жизни я спешил запечатлеть, как умею, все, что было. А может быть, и не было».Роман Кофман«Роман Кофман — действительно один из лучших в мире дирижеров-интерпретаторов»«Телеграф», ВеликобританияВ этой книге представлены две повести Романа Кофмана — поэта, писателя, дирижера, скрипача, композитора, режиссера и педагога.
Счастье – вещь ненадежная, преходящая. Жители шотландского городка и не стремятся к нему. Да и недосуг им замечать отсутствие счастья. Дел по горло. Уютно светятся в вечернем сумраке окна, вьется дымок из труб. Но загляните в эти окна, и увидите, что здешняя жизнь совсем не так благостна, как кажется со стороны. Своя доля печалей осеняет каждую старинную улочку и каждый дом. И каждого жителя. И в одном из этих домов, в кабинете абрикосового цвета, сидит Аня, консультант по вопросам семьи и брака. Будто священник, поджидающий прихожан в темноте исповедальни… И однажды приходят к ней Роза и Гарри, не способные жить друг без друга и опостылевшие друг дружке до смерти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.