По ту сторону - [78]

Давно уже все спали крепким сном, только Вове не спалось. Ему всё ещё не верилось, что через несколько часов он выйдет из вагона и ступит на родную землю, встретится с мамой, с родными и близкими.

Он подошёл к окну и осторожно, чтобы не разбудить товарищей, опустил раму. Свежая струя ночного воздуха хлынула ему в лицо. Вова высунул голову в окно и посмотрел вперёд. Паровоз, разрывая мрак ночи, мчался на восток. А там, впереди, на темно-голубом небе, ширилась розовая полоска зари, предвещая восход солнца.

Вову охватили невыразимая радость и гордость за великую Родину, не оставившую своих детей в беде, вернувшую им юность, свободу и счастье.

Эпилог

Прошло три года.

За время учёбы Жора не раз думал о том, что надо разыскать Вову, Андрея, Люсю, но всё как-то складывалось неудачно. Он был очень занят учёбой, которая ему давалась нелегко, и не имел времени заняться по-настоящему розысками друзей. Но ни на минуту не терял он надежды на встречу с ними.

Наступил долгожданный отпуск. Май был хмурым: вдалеке дымились горы, временами шёл весенний дождь, а дни, как нарочно, были длинные и скучные, и хотя давно буйно зазеленели леса и поля, по утрам весело щебетали птицы, звавшие в лес, в поле, но Жора отсиживался целыми днями в читальном зале училища за книгами, газетами или сражался с товарищами в шахматы. Не очень весело проходил отпуск, но поехать ему было некуда.

Как-то утром, после завтрака, он пошёл в читальный зал посмотреть свежие газеты. В «Красной звезде», в корреспонденции из Лондона, сообщалось, что в столице Великобритании состоялась конференция Общества англо-советской дружбы. Кроме других решений, участники конференции приняли резолюцию, выражающую беспокойство по поводу отказа английских властей вернуть родителям сотни советских детей, похищенных нацистами и содержащихся в лагерях для «перемещённых лиц».

Это короткое сообщение как-то по-особенному встревожило Жору. А что, если Вова, Андрей, Люся и сотни других его товарищей не возвратились на родину? Нет, он так не думал, он был уверен, что они давно, как и он, учатся, растут, работают, строят коммунизм. И если он упрекал себя, то только за то, что не проявил настойчивости и упорства в их розысках.

Уткнувшись в газету, Жора уже не читал её, а держал в руках и думал-думал, перебирая в памяти имена и фамилии мальчиков и девочек, близких друзей и товарищей по лагерю. И вдруг он вспомнил, что в одной из газет, совсем недавно, он встречал знакомую фамилию.

Давно кончился обед, но Жора забыл о нём. Он с трепетным волнением искал газету, в которой, как ему казалось теперь, была упомянута эта фамилия. Жора перебрал десятка три различных газет, читая заголовки, пока, наконец, не нашёл нужный номер.

В небольшой корреспонденции сообщалось.

Недалеко от Сталинграда, на небольшом расстоянии друг от друга строятся пять шлюзов Волго-Донского судоходного канала. Грунтовая вода внезапно хлынула в котлован одного шлюза, и строителям пришлось проявить немало упорства, умения и труда для откачки её. Экскаваторщик-комсомолец Горлов одним из первых вынул из верхней части шлюза последние кубометры грунта и обеспечил широкий фронт работы для укладчиков бетона. На собрании молодых строителей-комсомольцев ему была вручена Почётная грамота ЦК ВЛКСМ за одержанную победу в соревновании экскаваторщиков на стройке Волго-Донского судоходного канала.

Дважды Жора перечитал газетное сообщение. «Неужели это Вовка, тот самый Вовка, с которым мы были вместе там, в Германии?» — подумал он и решил немедленно послать телеграмму. Тут же он написал:

«Сталинград, строительство Волго-Донского канала, экскаваторщику комсомольцу Горлову. Сердечно поздравляю трудовым успехом великой стройке. Ты ли это или другой Горлов? Волнуюсь, телеграфируй.

Твой друг Жора»

До поздней ночи Жора не мог уснуть. Мысленно он спорил сам с собою, то убеждал себя, что это тот самый Вова, то, напротив, думал, что таких фамилий много и вообще смешно посылать телеграмму без точного адреса, «на деревню дедушке», и снова приходил к мысли: «А вдруг это всё-таки он? Пусть там тысячи комсомольцев, десятки участков, но моя телеграмма попадёт какому-то Горлову. Только бы он ответил», — думал Жора.

Спал он плохо. Сосед по койке проснулся от крика. Это кричал сонный Жора. Ему снилось, будто он снова в лагере смерти стоит перед Штейнером, который вот-вот изобьёт его. Страх охватил Жору, и он решился на последнее: с криком бросился на коменданта, чтобы задушить его…

— Что с тобой? — громко спросил сосед.

— Кажется, ничего, — виновато ответил проснувшийся Жора.

До утра он пролежал, не сомкнув глаз, думая обо всём, что пережил за годы, проведённые в Германии.

Телеграмму Жора получил удивительную, для посторонних странную, но для него дорогую и беспредельно радостную. Горлов телеграфировал:

«Приезжай нам стройку, мой дорогой чертёнок Жора.

Вова».

На строительную площадку Волго-Донского канала Жора приехал утром, а в полдень уже разыскал друга.

Вова, как и Жора, вырос, изменился, возмужал; но друзья называли друг друга по-прежнему уменьшительно. Жора коренастый, широкий в плечах, среднего роста с военной выправкой, а Вова, напротив, сильно вытянулся, стал энергичнее, сильнее. Если бы Жора встретил его где-нибудь случайно, наверное, они бы не узнали друг друга. Так сильно изменились они, вернувшись на родину.