По ту сторону пламени - [54]
Маленькая свечка вот уже три недели является центром моей вселенной. Но ничего не меняется.
Я не меняюсь.
— Забудь о боли. Огонь — часть тебя. Как дыхание. Если ты задержишь дыхание, почувствуешь боль. Так и сейчас. Отпусти его.
Прячу руки на груди. Кожу дергает и печет. Вытираю слезы тыльной стороной кисти:
— Не могу! Я не понимаю, чего ты от меня хочешь! Огонь обжигает! Это чертова физика!
Я дрожу. Мы в подвале, среди припорошенных пылью коробок и стеллажей, широких колонн. У неподвижного знака. Наверху почти летний зной, но здесь, внизу, черные линии покрыты изморозью. Пахнет горелым и мшистой влагой. Кашляю. Легкие, наверное, черные от подвешенного в воздухе праха. Тварь настояла на этом месте, здесь будет легче, — сказала она. Если сейчас легко, что в ее понимании — тяжело?!
— Злись. Ненавидь меня. Просто дыши, не пытаясь понять механизм. Давай. Еще раз, — со стоном возвращаю руку к огню. Лучше бы не убирала: после передышки ожог взрывается болью.
— Поговори со мной. Скажи, ты же хочешь, — Плутон садится напротив и скалится серебристыми зубами-иглами. Еще бы я не хочу. И говорю.
Все, что думаю о ней, других тварях. О ритуалах, ученых и городе, застывшем во времени. Чертовой свечке и даже Наасе, сбежавшем на пятый день истязаний огнем. Под конец срываюсь в крик и плач. Пламя по-прежнему терзает плоть.
— Хватит.
Осторожно касаюсь ледяного бетона, пытаясь унять боль. Перестать всхлипывать. Как вчера. Позавчера и раньше. Руку рвет агонией. Ноготь на большом пальце оплавился и почернел. Вот, откуда запах.
Чужое дыхание согревает щеку:
— Мы что-то упускаем. Я не могу найти подход к твоей силе. Мне нужно подумать, — гасит свечу мимолетным взглядом. Скотина.
Помолчав, темнота скрипит:
— Отдохни сегодня. Увидимся завтра.
— Стой, — трещат защитные чары. Мрак опустел. Неуклюже поднимаюсь на ноги. На лестнице, ощутив дуновение теплого сквозняка, расслабляю скованные плечи. Кости ломит, колени подгибаются — я просидела так… сколько? С рассвета, когда тварь по обыкновению застыла посередине дороги, противоестественно черная, чуждая солнцу. Звонкая, готовая сорваться с места и исчезнуть от любого моего неловкого жеста. А теперь день клонится к вечеру. Свет меняется: удлинились и остыли тени. Стягиваются под своды заброшенного магазина птицы. Вместо магии, в Отрезке я научилась видеть время.
— Привет, — на крыльце сидит Наас. — Ты сегодня рано.
— Что ты тут делаешь? — пожимает плечами:
— Тони с Каном опять засели за шахматы. Айяка что-то готовит. Скучно. Хотел спуститься к вам, но потом решил не отвлекать. Прогуляемся?
— Да, — сняв куртку, оставляю на ступеньках у входа. Еще горячий ветер пробирается под футболку, путается в волосах. Жмурюсь, подставляю лицо и руки солнцу: пусть прогонит подвальную мерзлоту. Наас нетерпеливо пинает камешки. Золотистый от загара, совсем летний в растянутой коричневой майке и линялых джинсах. А дома сейчас зенит осени.
В молчании неторопливо идем к центральной площади Отрезка. Старые-старые дома вкруг и затопленный цветами фонтан. Алые, вроде маков, переливаются через край широкой каменной чаши и покачивают головками в высохшем бассейне, пробиваются между стыками плит за его пределами.
— Выплеснулись, — прошептала Айяка, когда мы пришли сюда в первый раз. Исследуя город, заглянули в каждый переулок, во многие дома и магазины. Иногда жилые на вид, словно хозяева вышли минуту назад и сейчас вернутся, но чаще заброшенные, разоренные. Слишком скоро стало ясно, что в Отрезке побывало больше людей, чем… чем хотелось бы.
— Ничего себе, — сказал Наас. В квартире над лавкой, где в первый день маги взяли еду, в коридоре ощетинилась ножками стульев полуразрушенная баррикада. На пожелтевших обоях — кровавая штриховка: кто-то обтерся испачканным боком. Затхлый запах. Вспоротая, залитая бурым кровать. Изломанная мебель. Испражнения. Стрелянные гильзы и искореженное оружие. Твари позаботились, чтобы им невозможно было воспользоваться вновь. И о телах они тоже…
— Я не понимаю. Едят они их, что ли? Не едят же обычно, — до красноты растер переносицу рыжеволосый маг. — Да и вообще… зачем убивают? Как? Младшие не способны… и сюда ведь попадают только в слиянии.
— И что? — выгнул бровь Кан. — Думаешь, раз человек слился с одной тварью, прочие просто оставят его в покое? Всегда найдутся создания посильнее, которым захочется развлечься охотой. Но куда деваются тела, и правда, интересно.
Ответ нашелся быстро. Стоило сразу догадаться: по всему чертову городу мертвые деревья царапают небо черными ветками, сухие травы и вьюнки крошатся от прикосновения, и лишь фонтан утопает в молодых цветах.
Айяка, наклонившаяся над краем бассейна, отпрянула так резко, что подвернула ногу и упала.
— Айя! — бросился к ней Тони.
Бордовые стебли и бледные корни туго заплели кости, над рябой вязью гнили — нежные лепестки, трепет волной при малейшем дуновении ветра. Бархатные сердцевины с крохкой угольной пыльцой. Девушка указала на место у самой чаши, где из хватки растений выглядывала нижняя челюсть. Наас палкой вспорол соцветия, выискивая костяные осколки. Выкопал треугольник локтя, оголовок бедренной кости. Ребра. Свод черепа.
После смерти лучшего друга, я будто проснулся от долгого сна и увидел Университет Магии таким, каков он есть на самом деле: жестоким, опасным местом, где за каждой дверью — тайна, где волшебство рождается из боли, а люди страшнее чудовищ. Я должен отомстить. Изменить уклад ордена — возглавив его по праву крови, хоть всемогущий Совет и не захочет поделиться властью. Путь к вершине долог, и достаточно одной ошибки, чтобы оказаться за воротами Университета, лишившись памяти о магии и прожитых годах.
Как стать всемогущим ребенком Хаоса? Это то, что Харли отчаянно нужно выяснить, прежде чем ее расстроенная тетя увеличит число погибших. Все, что она знает наверняка, это то, что дети-маги пропали, и они каким-то образом вписываются в грандиозный план Кэтрин Шиптон. Теперь, когда Харли является официальным членом Ковена Сан-Диего, она чувствует себя более ответственной, чем когда-либо, за его защиту и за защиту магического мира. Но на ее плечах гораздо больше, чем это. В ковене скрывается предатель.
Ему ничего не нужно было от живых или мертвых. Теневой маг Гетен — сильный некромант, хранитель границы между живыми и мертвыми и брат короля Бесеры. Его темные силы угасают, мстительный дух пытается напасть, и Гетен должен радоваться появлению сильного рыцаря у ворот. Но он не рад. Цена за помощь этой леди-рыцаря велика — воевать против брата. Она еще не встречала мужчины, которого считала равным. Воительница Галина не боится угрозы войны между ее страной и соседней Бесерой. Она заслужила свои титулы, проливая кровь и ломая кости.
Мелина Розенталь поклоняется моде. Она мечтает работать в элитном модном журнале Eclipse, и ради этого готова пойти на все. Даже подкорректировать имидж великолепного, сексуального общественного мецената и плейбоя по совместительству. И плевать, что он парень, разбивший ее сердце год назад… Вот только Эйден Дин — оборотень. После смерти отца, Эйден наследует стаю Сан-Франциско и приступает к своим обязанностям. Также Эйден не собирается отказываться от своего ночного образа жизни, но есть одно «но»: он уверен, что нашел свою суженую, и тот факт, что она не оборотень — плохая новость.
Вирус уничтожает человечество. Но небольшой группе представителей человеческой расы удалось выжить. Все остальные превратились в монстров. Все женщины мертвы, кроме Иви. Из-за изменения ее генетической системы, она выживает. Когда ее физиология начинает претерпевать изменения, ей необходимо смириться с тем, кто она есть, и принять свое предназначение в поисках лекарства. Мутировавшие люди охотятся за ней. Мужчины ожесточились против нее… за исключением троих. Загадочный воин, кающийся любовник, заботливый враг — они яростно защищают последнюю живую женщину, но в то же время каждый преследует собственные цели.
Возвращаясь из опасного путешествия, мог ли Андэр Каларон, маркиз и авантюрист, представить, что дома его ждет засада в виде маменьки и… дюжины невест. И уж точно он не знал, что внезапно стал опекуном двух проказливых близнецов — семнадцатилетних Луки и Виолы. Появление брата и сестры выглядит слишком подозрительно, к тому же молодые люди многое скрывают. Домочадцы и законные невесты ополчились против близнецов. В поместье разгорается такая война, что даже идущие по следу Андэра шпионы вражеского государства его уже не впечатляют — ему бы матушку одолеть да с собственным сердцем разобраться.
«Я тебя помню» — и разбитая судьба близких людей соберется обратно. «Я тебя помню» — и в сердце откликнется настоящая жизнь, которую ты забыл и потерял. «Я тебя помню» — и сказка распахнет иные пространства, где ты уже бывал в детстве — во Дворах, на Мостах и в Безлюдье… И она возьмет тебя за руку, а он назовет по имени. И ничто, — ни время, ни злые люди, ни ошибки прошлого, не способны будут вас разлучить.