По ту сторону Нила - [53]

Жизнь в этих краях никогда нельзя было назвать мирной. Вот и сейчас в стране полыхал очередной мятеж. Слишком долго терпели унижения солдаты и офицеры египетской армии, слишком низким было их жалованье, слишком долго копился гнев на правящую элиту, подверженную влиянию англичан и французов. И вот подполковник Ахмед Араби поднял своих солдат, а вместе с ними и народ, на борьбу с иноземцами. Начались марши и протесты, в ход пошли угрожающие лозунги: «Египет для египтян!», «Бейте английских собак!», «Смерть христианам!», «Убивайте, убивайте их!».

Забрав то, что успели, европейцы спешно покинули египетскую столицу. Александрия строила баррикады, возводила земляные укрепления. Город был подобен пороховой бочке, не хватало только искры, чтобы она взлетела на воздух. Такой искрой стало появление в порту английских и французских военных кораблей. По Александрии пробежала волна насилия, жертвами которой стали десятки европейцев и бесчисленное множество египтян.

Начались обстрелы и бомбардировки, заполыхали пожары. Александрия и Каир погрузились в хаос.

Летом 1882 года британские войска вступили в Египет. Здесь были пехотные, кавалерийские и артиллерийские подразделения: Голдстримский гвардейский и Беркширский полки, Королевский стрелковый корпус, «Блэк Уотч»[10], горцы Гордона и Кэмерона и многие другие. Несколько полков перебросили из Индии, Бенгалии, Пенджаба и Белуджистана. Ни много ни мало двадцать пять тысяч человек сошло на берег в Александрийском порту, и теперь они стройными рядами патрулировали улицы, похожие на колонии разноцветных жуков – красных, зеленых, серых и коричневых. Ать-два – ать-два – ать-два… – эхом отдавалось от стен. Тянулись подводы с оружием и боеприпасами, испуганно ржали лошади. Саперы и минеры, санитары и доктора сами следили за доставкой предназначенных им грузов. Целая армия прибыла в Египет восстанавливать порядок. Разумеется, на своих условиях.

В числе прочих были Джереми, Саймон, Стивен, Леонард и Ройстон в боевой форме Королевского Суссекского полка цвета хаки. Крепкие духом и телом, юные и жадные до всего нового, ступили они на египетскую землю навстречу своей судьбе.

I Огонь и меч

А жизнь – лишь вечный фейерверк сраженья,

Кто не воюет – мертв,

Кто пал в борьбе – блажен,

…………………………

И смерть то стонет, то поет под гром орудий[11]…

Джулиан Гринфелл

17

Свет фонаря плясал на усыпанной гравием дорожке, танцевал над пирамидальными силуэтами кустов самшита и непроходимыми зарослями кустарников. Темно-зеленые днем, в темноте они казались вырезанными из черного картона. В кронах садовых деревьев трещали цикады. На отгороженном участке газона довольно фыркали полковые лошади.

Джереми поднялся до половины широкой лестницы и поставил фонарь на одну из ступенек. Затем сел так, чтобы свет падал ему на колени, и раскрыл томик Рембо, между страниц которого оказался свернутый листок бумаги. От него исходил нежный цветочный запах, и у Джереми закружилась голова. Уголки его рта задергались, когда Джереми вот уже в который раз разворачивал письмо и разбирал круглый, размашистый почерк Грейс. Он достал еще несколько чистых листков и, положив книгу на колени, отвинтил колпачок авторучки, которую в октябре подарила ему на день рождения мать.

Александрия, 3 сентября 1882

Дорогая Грейс!

Большое спасибо тебе за письмо, которое я получил сегодня утром.

Ты хочешь знать, как мы живем? Об этом тебе лучше спросить своего брата. У меня же явно не хватит поэтического дара, чтобы описать это во всех подробностях.

Еще не успев поставить точку, Джереми представил себе Грейс, которая задорно грозила ему пальцем: «Но я же спросила тебя!» – и его лицо расплылось в улыбке.

Некий горожанин, британец по паспорту, но греческого происхождения, по имени Антониадис, предоставил в наше распоряжение свою виллу, точнее, дворец неподалеку от канала Махмудис в южной части города. Итак, мы поселились в роскошном здании с лепными потолками и зеркалами, живописными полотнами и люстрами, какие и не снились ни одному английскому лорду. Эстрехэм выглядит довольно обветшалым рядом с этим великолепием, и мы напоминаем об этом Ройстону каждый раз, когда хотим его подразнить.

Со стороны ярко освещенного окна донесся громкий хохот и крики офицеров. Джереми бросил взгляд в глубину ночного сада, где среди цветущих кустарников и пальм стояли солдатские палатки. Голоса их обитателей, расположившихся на отдых прямо на траве, были не так слышны, хотя числом они намного превосходили своих начальников.

Территорию сада в разных направлениях пересекали гравийные дорожки и каменные балюстрады, к вершинам холмов и возвышенностей поднимались лестницы, вроде той, на которой сейчас сидел Джереми.

Вилла построена на очень древнем месте. С тех времен сохранился подземный склеп и цистерна для сбора воды. Вчера я туда спускался и осматривал внутренний двор под открытым небом, галерею и нишу для саркофага. Один из садовников объяснил мне, что сооружение восходит к эпохе Птолемеев и из-за нарисованного на стене змея получило название «могила Адама и Евы». А может, причиной тому стал сад, в котором есть что-то от райского. Я хотел бы описать его подробней и перечислить тебе все имеющиеся в нем растения, но для меня он не более чем эти красные и белые цветы в густом переплетении веток да пьянящий аромат, который особенно чувствуется сейчас, в темное время суток. Собственно, Александрия…