По ту сторону Нила - [51]

Одеяло пахло гнилыми листьями, но ничего другого не было, а Ада мерзла. По крайней мере, она дрожала так, что зуб на зуб не попадал. Поэтому Саймон развернул отсыревшую ткань и заботливо накрыл ею Аду, подложив ей под голову свою руку.

– Так лучше?

Она кивнула, не поднимая век, и еще плотней придвинулась к нему. Саймон смотрел на нее с благодарностью и удивлением, обводя пальцами контуры ее лица, как будто хотел удостовериться в том, что она действительно существует. Саймон пережил не просто удовлетворение физического желания. Он выглядел потрясенным, как будто ангел коснулся его своим крылом.

Ада понимала, что должна чувствовать вину или стыд, но ничего подобного не было. Ни влага между ее ног, ни кровь, ни сперма не смущали ее. Она лежала, словно оглушенная, охваченная странным ощущением, в котором смешалась жгучая боль, приятное тепло и чувство пустоты, какого она прежде никогда не испытывала. В нижней части живота что-то пульсировало. Положив щеку Саймону на грудь, она скорее чувствовала, чем слышала, биение его сердца и думала о том, что никогда еще не была так счастлива.

Потом ее веки задрожали, и она открыла глаза. Вытащив из-под одеяла руку, Ада взяла ладонь Саймона и, поцеловав, принялась играть его пальцами, проводить по линиям, пока не сжала ее в кулак.

– Теперь мы вместе, – прошептала она.

– Да, Ада. – Саймон моргнул, потому что слезы жгли ему глаза. – И ничто больше не в силах нас разлучить. – Он прижал ее к себе и поцеловал в щеку.

16

Напрасно дочери уверяли полковника, что, застигнутые грозой, потерялись в парке и потом пережидали дождь в отдаленных павильонах. Ни одной из них сэр Уильям не поверил ни на минуту, хотя виду не подал. В конце концов, теперь все это уже не имело никакого значения.

А на следующее утро, когда небо все еще оставалось тяжелым и серым, будто вот-вот было готово разразиться дождем, Бен отвез Саймона и Джереми в Гилфорд, откуда поезд Юго-Западной железной дороги должен был доставить их на север.

Ехали молча. Каждый думал о своем, любуясь мелькающими за окном уютными видами Суррея.

Саймон сошел в Уокинге и оттуда продолжил путь на запад в направлении Сомерсета, через живописный городок Йовил, до родительского дома в Беллингхэме, что неподалеку от деревушки Илминстер. Джереми доехал до конечной станции Ватерлоо, откуда по шумным лабиринтам лондонских улиц добрался до вокзала Кингс-Кросс, где сел на поезд до Линкольна, и тот повез его на север, через болотистый Фенленд и живописные окрестности города Питерборо, к матери.

Последние дни их пребывания под родительской опекой протекали быстро, тем не менее каждый не мог дождаться того часа, когда им предстояло сесть на поезд, направляющийся к южному побережью, в Хавант, чтобы оттуда добраться до Чичестера, к казармам Королевского Суссекского полка. Теперь они жили только этим радостным предчувствием предстоящей встречи. Им не терпелось въехать в казенные квартиры и, надев алые мундиры, начать новую жизнь, в качестве настоящих мужчин и офицеров, во имя Господа Бога и английской короны.

И пока, втягиваясь в плотный распорядок дня, они учились исполнять и отдавать приказы, занимались муштрой и на полном скаку протыкали штыком подвешенное на веревке соломенное чучело, упражнялись с винтовкой «мартини-генри» и поражали из нее цель с расстояния пяти-шести сотен ярдов, лето подошло к концу.

Медленно уходило его тепло, угасал его свет, словно задержавшийся на весь сентябрь в золотисто-медных кронах деревьев. Пока октябрь с его безлиственными лесами и бурой землей равнин не погасил одну краску за другой.

Наконец в одно из воскресений в конце октября все пятеро, облачившись в парадные мундиры, окунулись в суету чичестерского вокзала, чтобы встретить дорогих гостей: полковника и леди Норбери, Аду, Грейс и Бекки, лорда и леди Грэнтэмов и чету Дигби-Джонс. Ройстона нисколько не расстроило отсутствие леди Эвелин и ее мужа, не пожелавших пускаться в дальнее путешествие из Девоншира ради нескольких часов свидания. Однако Ройстон ничего так не желал, как обнять Сесили и показать ей местные достопримечательности. Томми передавал ему привет из Челтенхэма, где за несколько месяцев пребывания уже успел уютно устроиться.

Со стороны они походили на одну большую, счастливую семью, когда, дружно смеясь и болтая, слонялись по улицам, мимо старинных домиков за изящными коваными оградами, кафедрального собора со стрельчатыми арками из выветренного серого камня, по галереям древнего монастыря, ресторанам и чайным. По крайней мере, именно так казалось жителям Чичестера и сослуживцам молодых офицеров, которые в это время тоже показывали город своим близким. Только очень внимательный прохожий или тот, кто знал полковника ближе, мог заметить леденящие душу взгляды, которыми сэр Уильям время от времени одаривал то Аду и Саймона, то Грейс и Джереми. И это при том, что молодые люди всячески сдерживали свои чувства – настоящее мучение после долгих недель разлуки. Однако самая страшная пытка состояла в отсутствии какой-либо возможности уединиться, подарить друг другу хотя бы один поцелуй или даже просто обняться и шепнуть пару нежных слов на ушко любимому человеку.