По ту сторону - [15]
Даррен посмотрел в угол монитора, где отражалось время. Было еще довольно рано, но он решил не сидеть дома в состоянии давящего ожидания. Лучше прийти пораньше и дождаться остальных.
6
Встреча, как это было у них принято, была запланирована в одном из тех мест, которые Даррен шестилетней давности обошел бы стороной за неимением особого стремления там находиться и средств для выполнения этого замысла. А потом, пройдя совсем немного вперед, он посмеялся бы над самим местом и его посетителями беззлобным смехом чужака, непонимающего обычаев другого народа. Также это было одно из тех заведений, что с таким трудом поддаются маркировке. Сами хозяева гордо заявляли, что они выше ярлыков и предпочли бы, чтобы каждый их гость сам решил, чем для него является это место. Гости же, в большинстве своем, находили там все одно и то же: тусклый — то есть, приглушенный — свет и счет на крупную сумму так сразу и не поймешь за что. В целом, это можно было бы назвать баром, если бы не чайная комната, расположенная прямо в центре зала. А еще там подавали самодельное мороженое. И все это было так странно и отталкивающе незнакомо для старого Даррена, но обновившись, он стал вполне привычен к подобным несуразицам.
Его теперешние друзья любили каждый раз ходить в разные места и «открывать для себя что-то новое». Они были похожи на стайку птиц, все время перелетающих с места на место, стараясь не задерживаться нигде надолго, чтобы не наскучить самим и не успеть устать от других.
Поначалу Даррен был совершенно не готов к лицезрению подобного калейдоскопа мест, людей и событий, а уж тем более, к тому, чтобы быть одной из его многочисленных ярких крошечных, ничего не значащих по отдельности, частиц. В его родном городе фактически все знали друг друга и было всего несколько заведений схожего толка, где собирались жители, оторвавшиеся ненадолго от рабочих и домашних обязанностей. Там всегда знаешь, чего и от кого можно ожидать. Там в одном и том же месте всегда одна и та же публика. Там точно знают, когда тебе «уже хватит», и обязательно найдется кто-то, кто проводит тебя до дома, поджидающего своего хозяина прямо здесь, по ту сторону пыльной дороги. Иногда Даррен скучал по этой ленивой стабильности и тихой веселости. Манящие, мерцающие в ночи вывески сбивали его с толку, и он не знал, как вести себя по ту их сторону. Каждая такая вылазка была для него истинно выходом в свет, еще долго отдающаяся эхом в памяти. Однако спустя какое-то — гораздо менее длительное, чем он от себя ожидал — время он стал абсолютно к ним равнодушен, ведь все они были одинаковы по сути, несмотря на нестандартную, присыпанную оригинальностью форму. Подобный подход очень гармонично вписывался в политику непривязанности Даррена. Никакие из мест, в которых он бывал, не хранили воспоминаний, а значит, если бы он вернулся в одно из них спустя годы, его не накрыло бы волной ностальгии, он не увидел бы призраков давно прошедших дней, лиц, деливших с ним те вечера и ночи. И он был рад этому.
Выйдя из дома сильно заранее, Даррен решил зайти куда-нибудь поесть. Он догадывался, что если сейчас свернет с запланированного, четко продуманного маршрута, то потом обязательно потеряется и опоздает, но пунктуальность не была важной добродетелью в их компании — никто просто не обращал на подобные вещи внимание. Недалеко от его дома стояла маленькая, пугающего вида лапшичная, где готовили лучшую лапшу, что Даррен когда-либо пробовал. Такую не подвали ни в одном из ресторанов сомнительного направления, горячо любимых его мегаполисными друзьями. Вряд ли в своем застекленелом настроении он почувствовал бы разницу, его вела туда скорее сила привычки.
Жизнь Лизы Хоули складывалась чудесно. Она встретила будущего мужа еще в старших классах, они поженились, окончили университет; у Эриха была блестящая карьера, а Лиза родила ему двоих детей. Но, увы, чувства угасли. Им было не суждено жить долго и счастливо. Лиза унывала недолго: ее дети, Тео и Джульетта, были маленькими, и она не могла позволить себе такую роскошь, как депрессия. Сейчас дети уже давно выросли и уехали, и она полностью посвятила себя работе, стала владелицей модного бутика на родном острове Нантакет.
В этом романе рассказывается о жизни двух семей из Северной Каролины на протяжении более двадцати лет. Одна из героинь — мать-одиночка, другая растит троих дочерей и вынуждена ради их благополучия уйти от ненадежного, но любимого мужа к надежному, но нелюбимому. Детей мы видим сначала маленькими, потом — школьниками, которые на себе испытывают трудности, подстерегающие цветных детей в старшей школе, где основная масса учащихся — белые. Но и став взрослыми, они продолжают разбираться с травмами, полученными в детстве.
Страшная, исполненная мистики история убийцы… Но зла не бывает без добра. И даже во тьме обитает свет. Содержит нецензурную брань.
Роман, написанный поэтом. Это многоплановое повествование, сочетающее фантастический сюжет, философский поиск, лирическую стихию и языковую игру. Для всех, кто любит слово, стиль, мысль. Содержит нецензурную брань.
События книги разворачиваются в отдаленном от «большой земли» таежном поселке в середине 1960-х годов. Судьбы постоянных его обитателей и приезжих – первооткрывателей тюменской нефти, работающих по соседству, «ответработников» – переплетаются между собой и с судьбой края, природой, связь с которой особенно глубоко выявляет и лучшие, и худшие человеческие качества. Занимательный сюжет, исполненные то драматизма, то юмора ситуации описания, дающие возможность живо ощутить красоту северной природы, боль за нее, раненную небрежным, подчас жестоким отношением человека, – все это читатель найдет на страницах романа. Неоценимую помощь в издании книги оказали автору его друзья: Тамара Петровна Воробьева, Фаина Васильевна Кисличная, Наталья Васильевна Козлова, Михаил Степанович Мельник, Владимир Юрьевич Халямин.
Когда даже в самом прозаичном месте находится место любви, дружбе, соперничеству, ненависти… Если твой привычный мир разрушают, ты просто не можешь не пытаться все исправить.