По ту сторону мечты - [16]

Когда я закончила омовение, оделась и вышла, Ашит сидела за столом. Она указала мне на миску, ждавшую моего появления, и я, кивнув, направилась к своему месту. Уже усевшись, я перевела взгляд на Танияра и спросила:

— Кто он такой? Откуда? Что с ним произошло?

— Твои мысли о другом мужчине, — заметила шаманка. — Я вижу.

— Да, — кивнула я, не став спорить. — Я вспомнила его. Не знаю, кто тот мужчина, но я хорошо его знала. Чувствую.

— Всему свое время, — философски ответила Ашит и снова указала взглядом на миску: — Ешь.

Мы завтракали в молчании. Я еще какое-то время думала о темноволосом мужчине, но так толком ни до чего и не додумалась. И все-таки это было первое воспоминание, которое пришло не во сне. Это давало надежду, что теперь видения из прошлого станут посещать меня чаще. Было бы неплохо. Жить с белой пеленой в голове, мне не нравилось.

Я вдруг усмехнулась невольной аналогии. Это словно и вправду ночная метель промчалась в моем сознании, скрыв следы прошлого.

— Танияр — брат каана Архама, — вдруг заговорила Ашит. Я посмотрела на нее, разом забыв о своих размышлениях. По рассказам шаманки я уже знала, что кааном называют главу общины или племени. — Таган Архама — Зеленые земли, — продолжала рассказывать мне мать. — Хорошие земли, многие смотрят на них с жадностью. Летом там богатые пастбища. Танияр — первый помощник своему брату и его лучший воин.

— Приближенный правителя, правая рука, — машинально отметила я и бросила взгляд на раненого. — Когда он проснется?

— Когда завоет ветер, — ответила Ашит, наблюдавшая за мной. — Ты любишь силу, Ашити.

— Сила привлекает, — я пожала плечами. — Но меня привлекает не сила в руках, а вот здесь, — я постучала кончиком пальца по виску. — Вот, что завораживает по-настоящему — ум.

— Ум и сила — это могущество, — улыбнулась шаманка. — Натопи побольше снега, Танияру нужно будет помыться.

— Хорошо, мама, — кивнула я и встала из-за стола.

День промчался незаметно, но не хозяйственные заботы украли у меня часы жизни, истаявшие вместе с дневным светом. Время пожрало мое сознание, теперь стремившееся вернуть утраченное воспоминание, связанное с черноволосым мужчиной. Он был таким же мостиком в прошлое, как и девушка, ждавшая меня… когда? Быть может, перед его появлением? Что за праздник царил в том доме, на дорожке перед которым мы встретились с властным незнакомцем? Это ведь мог быть тот же самый день. И дом тоже мог быть моим.

— Кто я? — спросила я у огня, когда наступил вечер.

Я сидела перед очагом и смотрела в его жаркую сердцевину, страдая от досады и раздражения. От бесконечных размышлений у меня разболелась голова, что не добавило мне доброго расположения духа. Я мучительно покривилась, потерла виски и вздрогнула, когда передо мной появилась старческая рука, державшая глиняный стакан.

— Выпей, — велела шаманка. — И не мучай себя. Наберись терпения и просто живи.

Ничего не ответив, я забрала у Ашит стакан, выпила его и, прикрыв глаза, откинулась на спинку стула. Живи… Наверное, так и вправду лучше. Почему я вцепилась в прошлое? Потому что оно — это я, и потому что однажды я могу вернуться… Куда? Это интересный вопрос. Как я попала в пещеру, да еще в одной рубашке? Меня привезли туда, раздели и оставили умирать от холода и зубов зверя, рычавшего во мраке? Тогда я должна была совершить нечто страшное, если мне уготовили столь жуткую смерть. Я — убийца?

Внутренний протест подсказал, что это не так. Хотя… Это я могу расценивать некий поступок, не как убийство, а к примеру — воздаяние. Я кому-то мстила, или мстили мне?

— Прекрати, — послышался голос Ашит.

Бросив на нее сердитый взгляд, я протяжно вздохнула и снова посмотрела в огонь. Он, как и прежде, не принес новых ответов на вопросы, которые множились так быстро, что я не успевала даже обдумать некоторые из них. Единственное, что я сейчас могла сказать о себе, что моя семья не из бедных, и что черноволосый мужчина — значимая фигура в том месте, где я жила еще не так давно. Я явно образована. А еще я не девица, в этом я была уверена. Но пока на этом мои выводы заканчивались.

За стенами дома пробудился ветер. Его вой стал мне так же привычен, как треск поленьев в очаге, как плеск воды и звук чужого дыхания. И даже как мое имя, хоть его я получила позже, чем впервые услышала завывание метели.

— Ашити…

Я повернула голову и увидела, что раненый лежит, глядя в потолок широко распахнутыми глазами. Но позвал ли он меня, или просто мое имя сорвалось с его языка в момент возвращение в белоснежную реальность — я не могла бы сказать точно. Наверное, не сказал бы и сам Танияр. Он еще какое-то время не двигался, осознавая, где оказался, а после сел и повернул голову в мою сторону.

И вдруг я снова оказалась на ухоженной дорожке, только у того, кто глядел на меня, сейчас были совершенно белые волосы, и глаза его тоже были синими, того насыщенного глубоко цвета, какой бывает у вечернего неба, когда небосвод темнеет в преддверии заката. И взгляд был пронзительным настолько, что казалось — он проникает под кожу, в самую душу. Завораживающие глаза…

Судорожно вздохнув, я все-таки чуть склонила голову и учтиво произнесла: