По ту сторону мечты - [14]

— Хвала Создателю, — сипло произнесла Ашит. Она опустила хот и судорожно вздохнула. — Смерть ушла.

Шаманка была измотана, и я поспешила к ней, чтобы отвести к скамье и усадить.

— Рано, — она отвела от себя мои руки. — Нужно закрыть раны.

— Что мне сделать? — спросила я.

— Я сама, — сказала Ашит и направилась к своим горшкам, в которых хранила готовые снадобья.

Она зачерпнула из одного, затем из другого и смешала буро-зеленую кашицу. После, покачиваясь, подошла к раненому и, присев, какое-то время занималась им, не позволяя помочь ей. Я стояла за ее плечом и слушала, как шаманка что-то нашептывая, смазывает рану за раной. Затем накрыла мужчину большим куском белой ткани и протянула руку, наконец, позволив приблизиться.

— Тебе плохо, мама, — с тревогой сказала я, глядя в разом осунувшееся и посеревшее лицо.

— Ушло много сил, — сказала Ашит и зевнула, не прикрыв рта, но на это я не обратила внимания. — Я стала слишком стара, а Смерть сильна, как и прежде.

— Тебе надо отдохнуть. Скажи, что делать, и я буду приглядывать за ним, пока ты спишь.

Шаманка некоторое время смотрела на меня, а затем кивнула:

— Хорошо, Ашити. Будь с ним рядом. Я расскажу, что надо делать.

А вскоре она легла и уснула, наверное, даже раньше, чем коснулась головой свернутой шкуры, заменявшей подушку. Я укрыла Ашит, поправила седую прядь, упавшую женщине на лицо, и отошла к окну. Метель уже затихала. Она не оставила ни единого следа тех, кто приходил ночью. Двор устилал ровный слой снега. А вместе с метелью отступала и ночь.

Серый сумрак разлился за стенами дома, словно кто-то выплеснул из огромного ведра грязную воду, и теперь она стекала по окошку, туманя взор. Сцедив зевок в ладонь, я поднялась со своего места, взяла еще один кусок ткани: зеленый, с затейливой вышивкой — и направилась к двери. Приоткрыв ее, я перекинула сверху ткань, дверь закрыла и вернулась к окну — это мне велела сделать Ашит, когда ветер уляжется.

— Они будут знать, что Танияр жив, — пояснила шаманка. — Им этого хватит, чтобы отнести добрую весть его брату.

И сейчас я ждала, когда появится гонец, чтобы посмотреть, вывешен ли знак, и какой. Красное полотно означало, что раненый умер, а голая дверь — исход пока неясен.

— Ашити…

Я порывисто обернулась, но никого за спиной не было.

— Создатель? — спросила я пустоту, однако ответа не было.

— Ашити…

Я отошла от окна и присела рядом с мужчиной. Его глаза были приоткрыты. Склонившись над ним, я встретилась взглядом с Танияром, и он прошептал:

— Не показалось.

— Спи, — тихо велела я, и он закрыл глаза.

А потом я почувствовала касание. Его рука сжала мое запястье. Танияр затих, и я попыталась освободить свою руку, но хватка еще недавно умиравшего мужчины оказалась железной.

— Просто восхитительно, — проворчала я.

Время шло, капкан, в который я угодила, не слабел. А потом я уронила голову на грудь, вскинулась, попыталась бороться со сном, но проиграла и вытянулась рядом с раненым.

— Просто немного полежу, — решила я и провалилась в сон.

Глава 4

Я проснулась от негромкого позвякивания посуды… Нет, не так. Позвякивание я услышала не сразу. Сначала было громкое сопение, затем я ощутила прикосновение чего-то горячего и влажного, а уже затем была посуда. Открыв глаза, я уставилась в черные глаз турыма. Он снова лизнул мою щеку и недовольно заворчал, глядя за меня. Я повернула голову и посмотрела на мужской профиль. Уруш заворчал на порядок громче, и Ашит, обозначив свое присутствие, замахнулась на него.

Я перевела взгляд на нее. Шаманка уже возилась у очага.

— Доброе утро, мама, — хрипло со сна сказала я. — Тебе лучше?

— Лучше, — улыбнулась она. — Ты можешь встать. Он уже просто спит, потому не удерживает тебя рядом.

Приподнявшись на локте, я поняла, что меня и вправду уже не держат в капкане сильных пальцев. И все-таки я не ушла сразу. Сев, я скрестила ноги и с интересом посмотрела на Танияра при дневном свете, щедро лившемся в окно.

— Мы так мало спали? — спросила я, не отрывая взгляда от спавшего мужчины.

Теперь грудь его поднималась ровно, дыхание было спокойным и глубоким. Исчезли хриплые рваные вздохи, и бледность не отдавала уже синевой. Искривленные болью черты, разгладились. Я подалась вперед и нависла над раненым воином, упершись ладонями по обе стороны от его головы.

— А ты вовсе недурен собой, — шепотом отметила я, прослушав ответ Ашит. — Не так хорош, как Белый Дух, но весьма недурен. И даже, кажется, немного похож на него.

— Ашити, — недовольный голос шаманки вырвал меня из созерцания.

— А? — рассеянно спросила я.

— Оставь его дочка, — велела Ашит. — Внимание женщины мужчина может принять за призыв. Наши мужчины не те, с кем стоит играть. Хватит того, что ты стала для него огоньком, который помог найти путь во тьме.

— Что?

Я тут же потеряла интерес к раненому. Шаманка как-то удрученно покачала головой и вернулась к готовке.

— Мы проспали целый день и ночь, — сказала она, не обернувшись, — это новый день. Ритуал забирает много сил, поэтому шаман вывешивает ахтон. Его не должны беспокоить, даже если он не сумел вырвать душу у смерти.

— Ты сказала, что я стала огнем, на который он вернулся, — напомнила я, не желая оставлять свой вопрос без пояснений. Теперь меня мало волновало, сколько времени мы проспали, мне нужно было услышать другое. — Что ты хотела сказать этим, мама?