По ту сторону грозы - [29]

В калитку влетела шумная детвора, и, не замечая его, сидящего в тени, побежали к Энне на огород.

«У них вся жизнь впереди» подумал он.

«А у тебя что, позади?» - поинтересовался мозг.

«Ну, большая половина уже да».

«И что? Это не значит что лучшая».

Улыбнувшись своему внутреннему монологу, он встал и отправился заниматься своими обязанностями.

Вечером, практически ночью, после ужина и уборки, они с Энной снова сидели в креслах качалках на веранде.

-Цикады, - проговорил Миша, и вспомнил, как они вот так же сидели у них на даче в Орлово, и слушали их цокот. Каким тогда этот момент казался важным и нужным. Как успокаивал он от городской суеты, позволяя задуматься над чем-то важным и вечным, особенном и далеком. Окутывая весь мир исключительной, необыкновенной романтикой летней ночи.

-Знаешь, раньше мне так хотелось на дачу, я так ждала мая, когда мы убежим от города вместе с его духотой, и суетой. Когда будем прохладными летними ночами сидеть вот так и слушать цикад, смотреть на небо и загадывать желанья на падающие звезды. Мне так не хватало этого.

-Ну, зато теперь у тебя это есть. И цикады, и звезды, и летние ночи.

-Теперь мне не хватает книг.

-Книг?!

-Да, Миш, книг.

-Зачем тебе книги?

-Теперь, только читая их, я могу жить не здесь.

Она улыбнулась ему той грустной улыбкой, что последнее время всегда была при ней, и, пожелав спокойной ночи ушла, оставив его одного.

8

Всю свою жизнь он считал себя человеком сильным духовно и душевно, знающим свои цели и верно идущим к ним. Теперь же, попав сюда, он ощущал себя не просто потерянным и надломленным, а забытым, заброшенным всем тем, что ранее имело для него смысл. Все, что он делал в своей жизни, все к чему стремился и чем жил, все исчезло, осталось там, по ту сторону грозы. И вот, в сорок с лишним лет, он заново учится жить, снова ищет цели, ищет себя, ищет смысл жизни. Он думал об этом вновь и вновь, засыпая и просыпаясь. Мысли так и бродили по кругу, как лошади на ипподроме, ведомые тренерами, без возможности уйти, выйти из этого круга по собственной воле.

-Опять?

Лао, подошел тихо, и Мика задумавшись не заметил как тот подсел к нему за стол.

-Что опять?

-Ты снова там, в своей стране?

Он хотел ответить что да, в своей стране, со своими детьми. Но лишь в ту секунду, когда открыл рот, что бы произнести это короткое слово, понял, что это будет ложь. Только сейчас он осознал, что мысли его более не бродят по кругу, а вышли за его пределы, что круг – это не Еравия, место, куда они попали, одному Богу известно как, а круг это дом, тот дом, оставшийся в Москве, в который он больше не вернется. Сейчас он понял, что лошади давно покинули привычный круг и разошлись по разные стороны, осматриваться. И осознав это, ему стало легче. Легче от того, что этот бесполезный круг, мешавший ему жить здесь, давивший на него самим своим существованием более не давит на него, и более не существует. Он остался там, далеко, в прошлой жизни.

-Лао, давай выпьем?

-Давай.

Обернувшись к толстому мужику, стоявшему за стойкой, он крикнул, чтобы принесли водки, да закуски. И сам поразился тому, новому взгляду, что испытывал теперь. Мик посмотрел на него как-то иначе, теперь мужик в засаленной рубахе не казался ему омерзительным от своей грязной одежды и клочка жирных волос на голове. А напротив он видел в нем трудягу, работающего не покладая рук, что бы обеспечить жизнь своей жене и детям, который тоже когда-то был молод и полон амбиций, который пришел к поставленным целям. Да и кабак, теперь не казался ему местом сродни с отхожим. И деревянные стены показались ему красивее, и света от свечей больше.

-За что пьем? – спросил Лао, разливая водку по рюмкам, и радуясь, видя в глазах друга свет, который присущ лишь тем, кто обретает жизнь.

-За жизнь Лао!

-За жизнь! – подтвердил он, и выпил свою рюмку водки, закусив валеным мясом.

«Я снова начну жизнь» думал Мик по пути домой, он шел по пыльной, наезженной дороге, освещенной лишь лунной, да редким светом из окон, и обдумывал то новое чувство, и ощущение что появилось сегодня. «Если уж я умудрился стать на ноги однажды, пережить перестройку, да еще и неплохо устроиться, то тут точно смогу». Он всячески подбадривал и одабривал свое осознание. И лишь подойдя к калитке своего нового дома, услышав привычный лай Кнопи, и увидя Эни, трудившуюся над чем-то у окна, его сердце дернулось, и на миг, то радостное и свободное ощущение трепыхнулось глубоко в груди, как будто желая улететь от него. «Как мне начать жить заново? А Энна? Как с ней быть?» Услышав лай собаки Энна выглянула в окно, и Мик улыбнулся, видя, как смешно она вглядывается в темноту двора, сама стоя у ярко освещенного свечой окна.

«И что она надеется увидеть?!» он еще раз хмыкнул и, отворив калитку, крикнул ей, что уже дома. Кнопи тут же подбежала, перестав лаять, она крутилась вокруг его ног, требуя внимания. Маленькая черная собачка, больше напоминавшая Мике квадратный пуфик с хвостом, изначально выбрала его своим другом. Даже несколько раз засыпала на веранде, положив свою узкую мордочку на его ноги, если Мик засиживался допоздна.