По ту сторону грозы - [27]

А потом наступила весна, закружив Мишу в строительстве нового, каменного дома, а Энну в огороде. Ничего не соображающая в посевах, она постоянно спрашивала совета то у Сюрки, то у Лирсы.

Жизнь, поменявшись в очередной раз, постепенно впадала в свое новое русло.

7

Люди, засидевшиеся по своим домам, в долгую, казавшуюся бесконечной зиму, с радостью выходили на улицу, желая насладиться первым теплом. Еще не до конца оттаявшая земля, где-то парила, принимая теплые лучи улыбающегося солнца, где-то же только начинала сбрасывать слипшийся снег. Пели первые птицы, напоминая, что скоро идет время постоянных трудов.

Сегодня, все ему казалось радостным, проснувшимся ото сна, и улыбающимся. И грязные лужи, там, где еще вчера лежал снег, и легкий ветерок, еще прохладный, но уже несший с собой запах весны.

Люди выходили в поля, осматривали озимые, решали, кто будет пахать огороды, женщины выносили томящуюся в доме рассаду.

И впервые Миша оказался не удел. Он ходил среди людей, слушал их разговоры, но никто не спрашивал его мнения, никто не нуждался в его совете. Каждый лучше него знал, что и как делать. Требовательный, и привыкший руководить, он злился и на себя и на них.

Из дома распространялся аромат готовящейся еды, и не найдя чем занять себя он зашел во внутрь.

-Им обязательном всем здесь стоять? – ,практически весь стол, каждый подоконник, все в доме было заставлено ящиками с рассадой.

- А куда мне их поставить? – Энна опустила голову на сложенные на столе руки, и снизу вверх рассматривала впервые в жизни выращенную ей рассаду. Каждый день он следила за ней, радовалась, и гордилась собой. Еще совсем недавно росточки были маленькие, хиленькие. Но каждый день, они наслаждались все более и более ощутимыми прикосновениями солнышка, и росли, вытягивались, полнели. Каждое утро они становились еще больше чем вчера, еще сильнее.

Испытывая злость, от того что никто его не слушает, продолжая жить в мире, в котором знал лучше всех, что делать, в котором говорил а его слушали, он схватил ящики, и поставил их у двери, под вешалкой.

-Вот так нельзя?!

-Нет! Аккуратней, ты же поломаешь их! – и она опять с трудом от тяжести земли в них, поставила ящики на стол, - не лезь сюда, ты не ничего не понимаешь, и не знаешь! Им свет нужен!

-А мне стол!

-Тебе что столов мало?! Иди, в бане посиди!

-Для них должно быть свое место!

-Да? Ты Марину всю жизнь своими придирками мучал, а теперь на меня перекинулся? Место нужно?! Ну, так сделай!

-И сделаю! – и он вышел во двор. Как раз во время, пришел Палыч, договариваться о пахоте.

-Микаил, день добрый.

-Добрый.

-Ну что, пахать будем?

-Будем – и вопрос этот, вроде как вернул его на то место в жизни, к которому он привык. Снова появилось чувство собственной значимости. И плечи как-то сами собой выровнялись, и подбородок выше поднялся.

-Тоди завтра приду.

-Давай, до завтра.

Он еще какое-то время стоял на улице, вдыхая весну, и думая над ее словами. «Марину мучил? Придирками?!». И согласился. Не хотя, чувствуя свою какую-то ущербность, какую-то ничтожность. «Я действительно люблю придраться. И Бог дал мне в жены женщину, которая на все сто процентов удовлетворяла эту потребность! К ней просто не возможно не придираться!».

Утром, в ожидании такого важного события, он встал бодрый и радостный. Вот и ему нашлось дело! На огороде уже был Палыч с сыновьями, они осматривали его, в самом дальнем конце стоял мул, за ним был зацеплен плуг, животное, насторожено водило ушами, наблюдая за незнакомцем.

-А почему не лошадью? – спросил Миша.

-А зачем же? Мул и сильнее, и увереннее, и плуг тащит ровно.

-А у Сюрки лошадью пахали, - не сдавался Миша, он вел себя также как и всегда, когда хотел получить желаемое. А в данный момент он считал правильным пахать лошадью.

-Ну, у Сюрки огород поменьше будет, да и ровный, а здесь склон, и выравнивать его надо. Так, ты иди, не мешай. Я уж поверь, побольше твоего, соображаю.

Миша отошел от них, став по другую сторону огорода. Они начали пахать, вдвоем с сыном придавливая плуг, что бы он крепче в землю входил.

«Но почему так?» думал Миша, видя, как они пашут. Он уже хотел подойти и сказать, что бы пахали вдоль а не поперек, как Палыч остановил животное. Подойдя к ним, с трудом переставляя ноги с налипшей на обувь грязи.

-Палыч, надо бы весь огород вспахать. А то, что будет, эта часть вспахана вдоль, эта поперек.

-Так весь и вспашем. Ты Мик, не знаешься в этом.

-Я – хотел сказать, что может и не занимался хозяйством в своей жизни, но многое понимает.

-Подожди. – Палыч движением руки остановил его, вытер со лба пот, и лишь потом продолжил - Ты на тот, дальний конец отойди, и посмотри оттуда, где какой наклон. Где вдоль пахать надо, а где поперек – и улыбнулся ему, поправив съехавшую шапку - иди, не переживай. Я-то может и не так уж умен, как хотелось бы, но свое дело знаю.

Он все же остался.

-Палыч, - слова дались с трудом, от неясного ощущения превосходства этого старика перед ним, - научи меня пахать.

И он весь день помогал им, трудясь наравне с мужиками. Возвращаясь домой, он радовался, чувствуя усталость в руках от постоянного давления на плуг, и в ногах, от тяжелых комьев земли, прилипших к ногам. И от того, что теперь он стал чуточку нужнее здесь.