По тропам Срединной Азии - [54]

В дни правления Богдо Гегена тибетцы, проживавшие в Монголии, находились в полном подчинении доньера. Любой тибетец, уличенный в преступлении, отсылался монгольскими властями к доньеру, который судил их по законам своей страны. Основным наказанием была порка, но иногда преступнику разрешали внести выкуп, освобождавший его от телесного наказания. Заключеный очень редко содержался в полицейском участке тибетского консульства, так как это была хлопотная процедура, требовавшая наличия стражи. Статус доньера мало чем отличался от статуса наших консулов.

Во времена правления Богдо Гегена эти тибетские представители очень пристально наблюдали за монгольским Первосвященником, поскольку хорошо известно, что религиозные власти Тибета были не слишком довольны деятельностью ургинского Хутукхту, и несколько раз Далай ламе пришлось намекать ему о необходимости возвращения в Тибет.

Для охраны огромной собственности Его Святейшества Далай ламы требовался большой аппарат надзирателей. Доньер имел в своем распоряжении доверенных лиц, разъезжавших по стране и повсеместно собиравших с населения денежные пожертвования, которыми народ обложил себя сам во время пребывания Далай ламы в Монголии. Крупные суммы денег сдавались на хранение в та-хуре цзи-кханг, или барун-санг, как тибетцы и монголы называют тибетское казначейство. Деньги часто пускались в оборот, принося большой доход ростовщикам, и только недавно монгольское правительство запретило эти незаконные операции.

Как известно, тибетскую торговлю контролирует государство через посредничество торговых агентов. Оно же выдает лицензии частным лицам, разрешая торговать им от своего имени. Официально их называют шунг-ги тшонг-па, или правительственные торговцы.

В Урге всегда существовало большое поселение тибетцев. Благодаря своей учености, тибетские ламы часто имеют репутацию врачей. Некоторые из них являются воплощенными ламами монгольских монастырей, другие — духовными наставниками высокопоставленных чиновников, оказывая на них значительное влияние. Многие ламы отказались от монашеской жизни, женились на монголках и занимаются торговлей в окрестностях Урги. Бывшие ламы, которых обычно называют тра-ло, или «возвратившими монашеские обеты», образуют целую касту. Остальную часть поселенцев составляют торговцы, ведущие товарообмен между Ургой, Пекином и Синином. Среди них были и преступники, бежавшие из Тибета и беспечно живущие на гостеприимной монгольской земле.

Для того, чтобы вести частную торговлю, богатые тибетские семьи пользуются услугами торговых агентов, доверяя им вести дела от своего имени. Так, известный тибетский государственный деятель, ныне покойный Лончен Шатра, имел такого агента в Урге. Этот человек нажил огромное состояние и считался одним из самых богатых купцов в тибетской колонии.

Во время гражданской войны в Монголии 1919–1922 гг. он лишился всего своего богатства, серьезно заболел и лишился рассудка. Я привык часто видеть его на улицах Урги, одетого в великолепный шелковый халат и большую меховую шапку Он скитался по базарам и, когда к нему обращались, повторял одну и ту же фразу: «Верните мне мои деньги». Удивительно, что он помнил имена всех виновников своего несчастья. Позднее я слышал, что этот разорившийся торговец пытался покончить жизнь самоубийством, используя в качестве оружия тибетскую саблю, и что доньеру пришлось поставить у его юрты охрану.

До начала гражданской войны 1919–1922 гг. Тибет вел интенсивную торговлю с Монголией, экспортируя в огромном количестве изображения святых, лхасские благовония, ксилографии религиозных книг, небольшие партии тибетских мехов, мантии для религиозных сановников и ценную пуру — высококачественную тибетскую хлопчатобумажную ткань. Монгольский экспорт состоял, в основном, из китайского шелка, импортных товаров, русской кожи, шкур, мехов и русской парчи. Нынешнее правительство Монголии установило слишком высокие таможенные пошлины на все предметы религиозного культа, что, практически, и привело к застою в торговых отношениях между Монголией и Тибетом. На протяжении последнего десятилетия дороги, связывающие Тибет с Монголией, были небезопасными для торговых караванов. В 1926–1927 гг. в монгольскую столицу из Тибета пришли только два каравана, доставив столь малую партию товара, что можно смело говорить о затухании тибето-монгольской торговли и о том, что торговые пути перестали быть артериями, по которым осуществляется товарообмен в Центральной Азии.

Китайские ремесленники, в большинстве своем плотники, или мучанги, строят в Урге дома, а тунчанги, или металлисты, заняты в промышленности. Важную прослойку китайских ремесленников в столице составляют сапожники, или, по-монгольски, гутулчи, которые шьют гутулчи, высокие монгольские сапоги с загнутыми носами, и торгуют высококачественными сапогами с орнаментом, ввозимыми из Калгана. За сапожниками идут скорняки, или элдурчи, которые выделывают шкуры, закупаемые у местных жителей. Зажиточные монголы носят зимой шелковые халаты с подкладкой из овчин китайской выделки. Те, кто победнее, предпочитают овчинные тулупы местного изготовления, которые намного тяжелее, но зато теплее и совершенно незаменимы во время зимних путешествий по Гоби. Китайские портные, или цай-фены, обслуживают, в основном, европейцев и своих соотечественников. Если монголы не отдают предпочтение китайской моде, то они носят национальную одежду, считая ее добротнее. Другая большая группа ремесленников состоит из ваятелей и серебряных дел мастеров, изготовляющих бронзовые и глиняные статуи святых для монастырей и личных алтарей, а также серебряные жертвенные чаши и культовые предметы. Однако их изделия больше напоминают грубые поделки, чем произведения искусства. Многие ремесленники приезжают из крупных мастерских Пекина или Долон-нора.