По таёжным тропам. Записки геолога - [31]

Переправа через Берелех

4 июля мы добрались до жилья Ильи Балаторова на берегу Берелеха. Дорога нас основательно вымотала. Каждый день мы двигались в течение 10–11 часов. Казалось бы, что это вполне нормально и не особенно утомительно. Все это было бы так, если бы мы могли идти безостановочно. Но это было невозможно с нашими слабыми лошадьми. Приходилось в середине пути делать остановку на три-четыре часа, чтобы подкормить лошадей и дать им отдых. Их страшно изводили комары, которые сплошной серой массой покрывают все незащищенные места. Особенно страдали наши «материковские» лошади. Якутские относятся к комариным невзгодам с достаточным спокойствием.

Последние дни пути стояла ненастная дождливая погода, и мы все время останавливались на ночлег, мокрые и иззябшие. Радовало только то, что корма для лошадей были очень хорошие и ни одна из них не вышла из строя. Большая заслуга в этом принадлежала нашему промывальщику Кулешу. Он до самозабвения любит лошадей, прекрасно разбирается в их самочувствии и умеет вовремя принять необходимые меры.

У одной из лошадей случилась задержка с мочеиспусканием. Не знаю, как Петр и Семен определили это, но только Семен, покачав головой, мрачно произнес: «Однако совсем кусаган (плохо) кончал конь, чисто кончал». Петр, загадочно усмехнувшись, потрепал Семена по плечу и произнес: «Ничего не кончал. Посмотри, как у нас на Кавказе лошадей лечат». Семен скептически усмехнулся.

Петр вскипятил в чайнике воду, заставил держать лошадь и крутым кипятком стал поливать ей крестец. От нестерпимой боли, которая заставила лошадь тонко, по-бабьему, взвизгнуть, у нее пошла моча. Лошадь была спасена. Семен только удивленно покачал головой и стал с почтением относиться к Петру.

Илья Балаторов — худой одноглазый якут с каким-то забитым, загнанным выражением лица встретил нас очень приветливо. Он жил совершенно один и большую часть времени проводил у своего более зажиточного брата, обитавшего несколько выше по Берелеху около устья Сусумана. Развьючив коней и отпустив их пастись, мы расположились в одной из юрт, разместившись на широких просторных лавках, каждый по своему вкусу. В юрте было сыро и неприглядно, но ярко горящий камелек вскоре создал приятную атмосферу — тепла и уюта. Мы напились чаю, поужинали и, согревшись снаружи и изнутри, улеглись спать.

Целую ночь раздавалось назойливое пенье дождя и с потолка юрты каскадами лилась вода, образовавшая на полу огромные лужи. К счастью, над лавками капало сравнительно мало, и мы встали только слегка подмокшими.

Наступило утро, а дождь все лил и лил, то усиливаясь, то слегка затихая. Берелех вспух и почернел. По его пенистому руслу, кружась в водоворотах, неслись коряжины, кусты и ветви. За ночь вода прибыла более чем на метр, и юрта, стоявшая вчера на крутом обрывистом берегу, сейчас находилась почти у самой поверхности реки.

Время от времени с гулким шумом в воду обваливались отдельные участки берега. Пришлось в срочном порядке вьючить лошадей и выбираться на более возвышенное место. Мы отошли подальше, разбили палатки и расположились в ожидании погоды. Было очень обидно сидеть сложа руки в ожидании переправы. До устья Зелика, — где находилась база нашей партии, оставалось около 200 километров по скверной дороге. Единственным утешением в этом вынужденном сидении было то, что наши коняги немного отдохнут на сытных сочных кормах.

Зато у нас с продуктами дело обстояло весьма плохо. Мы никак не ожидали, что наш путь так сильно затянется, и не смогли настоять, чтобы нам выдали продовольствие «с запасом прочности». Получив месячную норму продуктов на трех человек, мы по дороге приобрели четвертого. Кроме того, нам приходится угощать наших, к счастью, редких гостей. В результате этого мы вечно голодны, щеки наши ввалились, и ни единой капли жира в наших организмах не сыскать. Успенский, гордо носивший выпяченное вперед брюшко, давно уже подтянул ремень до последней дырочки и теперь прорезывает в нем новые отверстия.

Дождь прекратился. Мы стали готовиться к переправе. У Ильи имелась старая дырявая лодка, которую они с Семеном привели в более или менее пригодное состояние, плотно законопатив щели обыкновенным мхом.

Вода стала быстро спадать, и 8 июля мы приступили к длительной и сложной процедуре переправы.

Вещи, сложенные в удобном месте на косе, частями грузились в лодку, которая под управлением Семена совершала рейс вниз по течению наперерез руслу. Она приставала к галечной отмели противоположного берега, вещи складывались на сухое место, и лодка возвращалась к исходному пункту. Эта операция повторялась свыше десяти раз.

Если с переброской вещей дело обстояло весьма прозаично, то переправа лошадей оказалась сплошной романтикой. По плану все должно было происходить очень просто. У лошадей весьма развит инстинкт подражания. Стоит только во время пути или на остановке какому-нибудь четвероногому другу проявить инициативу, ну, скажем, по части освобождения организма от излишков сухого или жидкого утиля, как весь коллектив с исключительным усердием принимается за то же самое. Или кто-нибудь из них, допекаемый комарьем, вдруг вздумает немного поваляться с грузом — немедленно начинается сплошное кувырканье.