По старой доброй Англии. От Лондона до Ньюкасла - [89]
Я прохаживался по Иму и все пытался представить себе картину ужасного бедствия, что некогда постигло деревню. Честно говоря, удавалось это с трудом. Сегодня поселение выглядит таким мирным и уютным. На улицах слышен детский смех, окна настежь распахнуты. Лица людей, которые время от времени в них мелькают, кажутся спокойными — если чем и омрачены, то лишь повседневными заботами. Но затем я вспоминаю, что это те самые окна, мимо которых ежедневно катились чумные дроги, доверху наполненные трупами. Мужья хоронили своих жен, а дети родителей…
Странно также видеть чистые, ухоженные домики, которые в любой другой деревне носили бы название «Дома роз» или «Сиреневый коттедж». Здесь все они называются «Чумными». Я заглянул в один такой дом, где сейчас размещается кондитерский магазин, и уже не удивился, когда продавщица, молодая девушка, завела разговор о чуме. Причем говорила она в том же тоне, что и церковный сторож — будто все это приключилось только вчера. Уверен, что первая (и главная) история, которую узнает любой ребенок из Има — это рассказ о чуме 1665 года.
События того далекого времени оставили неизгладимый шрам в памяти деревни, о них будут помнить вечно. Мне рассказывали, что среди жителей Има до сих пор живет страх перед заразой (в последнем поколении он даже ощущается сильнее, чем прежде). Если кому-то случится откопать в поле чьи-то кости, то их торопятся поскорее перезахоронить, ибо люди по-прежнему боятся инфекции.
Среди тех, кто погиб во время эпидемии, была и Кэтрин Момпессон, жена героического пастора. Имя ее до сих пор вспоминают в деревне. Мужественная женщина отправила шестерых детей к родственникам, а сама осталась с мужем. Потрясающим по своей силе документом служит сохранившееся письмо пастора к «милым детям», в котором он сообщает о смерти матери и перечисляет ее многочисленные добродетели — «дабы дети сохранили в памяти драгоценный образ Кэтрин и смогли унаследовать ее лучшие черты».
Я посетил маленькое деревенское кладбище, которое, на мой взгляд, является самым трогательным памятником грозных событий 1665 года. Кладбище расположено в поле, поодаль от Има. Чтобы уберечь от случайного вторжения овец и другого домашнего скота, участок огородили низкой каменной стеной. Кучка старых могил, поросших зеленой травой, представляла бы собой мирную, идиллическую картинку, если бы не атмосфера спешки и печали, которая до сих пор их окружает. Здесь я наткнулся на захоронение семьи Хэнкок: за восемь дней у них умерли семь человек.
Я долго стоял посреди кладбища, разглядывал старые, покосившиеся кресты. И мне показалось, что я начал лучше понимать, каково это — прожить целый год взаперти, один на один с жуткой, неотвратимой угрозой. Однако, думается, в полной мере никому не дано познать, сколько мук пришлось претерпеть жителям деревушки за этот год, и как героически они сражались со смертью во имя веры и христианской любви к ближнему.
А ведь дикие пустоши — безлюдные и безопасные — были совсем близко! Люди могли их видеть из своих окон, и наверняка у них не единожды возникало искушение бросить все и бежать подальше от этого проклятого места, где смерть, непрошеная гостья, ходила между домами и собирала свою тяжкую дань.
Будь в нашей стране принято награждать населенные пункты крестом Виктории, я бы, не задумываясь, присудил эту награду маленькой деревушке Им — за то холодное и взвешенное мужество, которая она проявила в годину страшных испытаний.
Клубы дыма валили из десятков высоких труб. Клубы эти были разноцветными — черные, серые, коричневые, с редкими проблесками белого пара, и они накладывали свой отпечаток на окружающий пейзаж: небо казалось темнее, солнечный диск едва проглядывал сквозь дымную пелену, а очертания холмов превращались в размытые тени. Пока я созерцал эту апокалиптическую картину, рядом со мной остановился житель Шеффилда и весело произнес:
— Ну, кажись, дела пошли на лад! Мы потихоньку выкарабкиваемся..
Дым для местных жителей — то же самое, что и интенсивность движения по Главной портовой дороге для ливерпульцев. Это своего рода барометр благосостояния. Чем чернее дым над Шеффилдом, тем светлее и радостнее лица горожан. Чем гуще эти клубы, тем реже толпы безработных, ошивающихся на каждом углу города. По мере того как одна за другой оживают фабричные трубы, и оранжевые сполохи из заводских топок разгоняют ночную темноту, город восстает от мрачного сна, и людские сердца наполняются надеждой.
Мрачное уродство промышленного центра не лишено странного, своеобразного величия. Оно и понятно: вы не сможете выпускать орудийные щиты в розовом саду. И мне кажется очень правильным и справедливым, что огромные пушки и снаряды, которыми они расстреливали человеческую плоть во время войны, изготавливаются именно здесь, в Шеффилде. Ибо город этот никогда не претендовал на роль записного красавца, он всегда был и остается холодным, тяжеловесным королем стали. Шеффилд — гигантское обиталище станков, которые всячески измываются над сталью — проделывают в ней дырки, гнут и нарезают ее длинными, изогнутыми лентами с той же легкостью, с какой нож режет хлеб.
На Ближнем Востоке Генри В. Мортону доводилось бывать неоднократно. И именно он — проницательный наблюдатель, прирожденный и неизменно доброжелательный рассказчик — открыл тем, кто никогда не бывал в этих краях, ничуть не поблекшую в веках красоту Египта, суровое очарование берегов Мертвого моря, выжженные солнцем просторы Малой Азии и буйство красок на берегах Босфора… Повторяя пути библейских апостолов, он исколесил Израиль и Палестину, побывал в Сирии и Иордании, своими глазами видел ливанские кедры и саронские лилии — словом, воочию наблюдал жизнь на долгой дороге от Каира до Стамбула.
Об этом городе без малейшего преувеличения можно сказать — он был, есть и будет; перефразируя известную песню — был, есть и останется Вечным. Тому, кто оказался в этом городе, открывается панорама мировой истории с древнейших времен и до наших дней: холмы, видевшие республику, на которую равняются современные демократии; дворцы и храмы — наследие величайшей в истории человечества империи; катакомбы первых христиан, церкви и соборы, прославившие в веках христианскую религию; монументы Нового времени и приметы сегодняшнего дня — неоновые сполохи рекламы, модернистские архитектурные проекты, автомобильные «пробки» на запруженных улицах.
«Я с упоением шептал вслух волшебные имена — Тарс, Эфес, Филиппы, Коринф, Антиохия, Иконий, Саламин, Пафос! В моих ушах они звучали небесной музыкой. И я подумал, какое это счастье: стоять на палубе в утреннем сумраке и предвкушать грядущее приключение — долгое путешествие по Древнему миру, где некогда шествовал апостол Павел»(Генри В. Мортон).
Генри В. Мортон возвращается к читателю с новой книгой об Италии — на сей раз об итальянском Юге. Вместе с «Прогулками по Северной Италии» и «Римом» эта книга составляет своего рода итальянскую трилогию признанного мастера, уникальную по масштабности, вдумчивую и обстоятельную, написанную характерным «мортоновским» стилем. Не случайно книги Мортона по Италии сами итальянцы рекомендуют иностранным туристам в качестве путеводителя по стране.Приятных прогулок по Италии!
Если хочешь по-настоящему узнать страну, ни в коем случае нельзя ограничиваться столицей и ее ближайшими окрестностями. Чем дальше от столицы, тем менее парадным и чопорным становится пейзаж, тем меньше столичного блеска и городской суеты, тем искреннее местные жители и неподдельнее эмоции.Генри Мортон, певец Лондона и классик travel writing, предпринял путешествие, которое по аналогии с его знаменитой книгой об английской столице можно назвать путешествием в поисках Великобритании. Он объехал всю Англию — от Лондона до Адрианова вала и пограничною городка Гретна-Грин, он побывал в Уэльсе, посетил могучие валлийские заики, поднимался на гору Сноудон и спускался в шахту в окрестностях Кардиффа.
За свою жизнь Генри Мортон побывал во многих странах, но неизменно возвращался домой, в старую добрую Англию, по которой ему так нравилось путешествовать. И всякий раз открывал для себя и своих читателей нечто новое в таком, казалось бы, знакомом окружении — тихий уголок Лондона, неизменно очаровательную английскую глубинку, выход в море на боевом корабле… А еще он, человек европейской культуры, получивший классическое образование, не мог остаться равнодушным к очарованию Европы, будь то великолепный Рим, всегда модный Париж или провинциальные городки буржуазного Бенилюкса.
Победитель соревнования по рыбной ловле "Дунайской лиги" Илиа Бруш объявляет о намерении спуститься по Дунаю от истока до устья, и обойтись при этом исключительно плодами рыбной ловли. Занимательное начинание несколько осложняется тем, что именно сейчас на всем протяжении реки полиция разыскивает таинственную банду, занимающуюся ограблениями замков, ферм и деревень стоящих на Дунае. Да еще в пассажиры к рыбаку настойчиво набивается некто господин Иегер...Изначальный авторский замысел романа Жюля Верна был значительно отредактирован его сыном Мишелем, и именно в таком виде роман стал широко известен.
Новая работа французского этнографа и археолога Анри Лота, хорошо известного советскому читателю по книгам «В поисках фресок Тассили» (1982), «В поисках фресок Тассилин-Аджера» (1973) и «К другим Тассили» (1984), посвящена описанию нравов и обычаев туарегов. Этот народ, живущий в Сахаре, отличается своеобразным, выработанным веками и не принятым у его соседей стилем жизни. В книге описаны все стороны материального и духовного бытия туарегов — от одежды, жилищ, способов ведения хозяйства до религиозных обрядов и устной литературы.
Возможностью странствовать я обязан газете, в которой работаю более тридцати лет. Я благодарен ей за доверие и за то, что на ее страницах всегда стремился к тому, чтобы читатель чувствовал себя участником путешествий. Видеть землю, узнавать, как живут на ней люди, наблюдать растения, птиц и зверей, плыть по реке, по морю, продираться по лесу и подниматься в горы — это все очень большая радость и изрядная доля того, что называется счастьем.Странствия убедили: неинтересных мест на Земле нет и у каждого, даже маленького народа есть чему подивиться и поучиться.
Возможностью странствовать я обязан газете, в которой работаю более тридцати лет. Я благодарен ей за доверие и за то, что на ее страницах всегда стремился к тому, чтобы читатель чувствовал себя участником путешествий. Видеть землю, узнавать, как живут на ней люди, наблюдать растения, птиц и зверей, плыть по реке, по морю, продираться по лесу и подниматься в горы — это все очень большая радость и изрядная доля того, что называется счастьем.Странствия убедили: неинтересных мест на Земле нет и у каждого, даже маленького народа есть чему подивиться и поучиться.
Известный журналист, прославившийся репортажами о раскопках гробницы Тутанхамона, Мортон много путешествовал по миру и из каждой поездки возвращался с материалами и наблюдениями, ложившимися в основу новой книги. Репортерская наблюдательность вкупе с культурным багажом, полученным благодаря безупречному классическому образованию, отменным чувством стиля и отточенным слогом — вот те особенности произведений Мортона, которые принесли им заслуженную популярность у читателей и сделали их автора признанным классиком travel writing — литературы о путешествиях.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История Италии — это прежде всего история Древнего Рима, величайшей империи из всех, созданных человеком на этой земле. Но Древним Римом история Италии не заканчивается, а только начинается: на смену славному прошлому грядет не менее славное будущее, в котором папский престол в Ватикане и Священная Римская империя, «золотой век» Ренессанса и великая морская держава Венеции, «изобретение» оперы и безумие кальчо. Обо всем этом и многом другом живым языком рассказывается в этой книге.
Узнав, что почти 4 миллиона американцев верят — их похищали инопланетяне, Билл Брайсон решил вернуться на родину, в США, где не был почти двадцать лет.Но прежде чем покинуть Европу, он предпринял прощальный тур по острову Великобритания, от Бата на южном побережье до мыса Джон-о-Гроутс на севере, и попытался понять, чем ему мила эта страна и что же такого особенного в англичанах, шотландцах, валлийцах, населяющих остров Ее Величества.Итогом этого путешествия стала книга, в которой, по меткому замечанию газеты «Санди телеграф»: «Много от Брайсона и еще больше — от самой Великобритании».Книга, написанная американцем с английским чувством юмора, читая которую убеждаешься, что Англия по-прежнему лучшее место для жизни.
Размеры Зеленого острова, олицетворения «кельтского духа», невелики, зато история этого острова чрезвычайно богата. Холмы Волшебного народа, Финн и его дружина, священные камни Тары и Эмайн Махи, викинги в Дублине, английское вторжение, «грязные Пэдди», борьба за гомруль, картофельный голод, эмиграция в Америку, боевики ИРА и растянувшееся на многие годы противостояние в Ольстере — все это Ирландия, поэтический Эрин, или Эриу, родина доблестного Кухулина и барда Оссиана, Джонатана Свифта и Томаса Мура, Чарльза С.
Соединенные Штаты Америки появились на политической карте мира сравнительно недавно, однако за два с половиной столетия своего существования эта страна сделалась основным игроком на мировой шахматной доске, потеснив многих «колоссов прошлого». О том, как осваивали Американский континент, как имперские колонии сражались за независимость и воевали за права человека, как создавалось и приумножалось национальное богатство и как появилась на свет нынешняя Америка – обо всем этом и о многом другом рассказывается в этой книге.