По собственному следу - [16]

Он долго провозился с отсыревшими палочками с крошившимися наконечниками из серы, прежде чем ему удалось разжечь пламя в горловине чугунного котла. Щепки трещали и хлопали искрами, разгораясь в самом сердце яркого костра, дым от которого расходился по вагону.

Верхнее откидное окно, без особого сопротивления поддалось Ле Грэйди. Он проделал это ещё с несколькими окнами, создавая искусственный сквозняк, воздух которого, обеспечивал должную вентиляцию, без потери теплоотдачи у самого очага.

— К сожалению я не могу пользоваться, дымоходом. Пришлось его набить различным тряпьем, чтоб дым не заметили работники депо.

— Так ты здесь скрываешься? — перепуганно спросил Ласло.

— Нет, мне здесь просто нравится. Но боюсь они будут против моего заселения в свою собственность, что вынуждает меня не выдавать своё присутствие. Так последствия моего отопления, для них менее заметны, — он говорил об этом без какого либо опасения, и по непонятным причинам, Ласло чувствовал себя в безопастности, — ты располагайся. Снимай остальную одежду, сейчас будет жарко.

В вагоне присутствовал очень резкий и неприятный запах медикаментов, который, в сочетании с гнилью и плесенью, беспрепятственно здесь процветавшими, напоминал морг. Ласло довелось как-то быть посетителем такого места, после смерти матери, и навязчивая вонь, воссоздалась из памяти спустя столько лет.

Гостеприимный Ле Грэйди, выжал взмокшие одеяния навестившего, и повесил на крючок у нагретой трубы дымохода.

— Ботинки тоже снимай, оставайся в носках, им ведь не помешает просохнуть.

Ласло послушно избавился от обуви, приятно ощущая тепло, обдающее его прозябшие ноги.

В ближайшем от огня купе, воздух уже успел прогреться, и Ласло, наблюдая за причудливым в своих хлопотах мужчиной, расположился на нижней полке, будучи в одних лишь штанах, размышляя о том, мог ли он предположить, проснувшись сегодня утром, что окажется в подобном месте, прежде намереваясь уйти на покой? Из глубин своего сознания, его неожиданно выдернул голос Ле Грэйди:

— Выпьешь? У меня есть неплохой джин.

— Я не пью джин.

— Ну прости, ничего другого предложить не могу. Мой бар внезапно опустел, — с ироничным подтекстом произнёс Ле Грэйди, появившись с бутылкой в руке.

— Даже посудой не побрезговал, — удивлению Ласло не было границ, когда пред ним появился стакан в медном подстаканнике, используемом транзитными поездами.

— Наверное в суматохе забыли. Отчего же им простаивать попусту? — наполняя посуду прозрачным алкоголем, недоумевал тот.

Испарившаяся часть джина достигла органолептического восприятия, вызывая неприятные ощущения, на уровне подсознания.

— Выпей залпом, — советовал он Ласло.

Обжигая внутренности, составляющие напитка достигли кровеносных сосудов, вызывая приятные спазмы, и ничего более. Никакой отрицательной реакции, кроме искривлённой вкусовыми рецепторами гримасы на лице.

Пол был усыпан сигаретными окурками и прочим мусором, а под сидение напротив, забежала огромная, мерзкая крыса. Он было подумал, что она ему привиделась, но заметив его отвращение и испуг, собеседник лишь подкрепил его воображение, мелкими деталями:

— Их здесь много. Но они безвредны. Знаю, выглядят не весть как привлекательно, но это всего лишь грызун. Ничем не хуже безобидной мышки например, — рассуждал хозяин крысиного притона, — мышь вряд ли бы вызвала такую реакцию своим появлением. Возможно оно бы тебя и удивило. Но крыса, это совсем другое дело. Люди кричат, визжат и морщатся, при виде этого существа. А ей всего то и нужно, что пробежать мимо, она здесь вовсе не для этого. Не для того, чтоб вызвать твоё отвращение, и уж тем более не за тем, чтоб грызть твои ноги, — тем временем волосатое создание, с длинным хвостом, похожим на отдельный живой подвид, умчалось обратной дорогой туда, откуда пришло.

Скромное жилище самого Ласло, на фоне железного вагона, кишащего крысами и неизвестно ещё какими представителями данного семейства, казалось не таким уж убогим и холодным, как ранее.

Под треск горевшей древесины, они немо опустошили ещё по одной порции.

— Так что мне предстоит исправить? — вдруг заговорил Ле Грэйди.

Ласло не знал с чего начать. Ещё несколько часов назад, он бы ни за что на свете не стал делиться мыслями о содеянном с первым встречным. Но как уже упоминалось, и посещение этого гадкого места не входило в его планы.

— Все началось в ту проклятую субботу, — его речь была ровной, он более оживлял её яркими эмоциями и интонацией. Ле Грэйди внимательно слушал его рассказ, периодически разбавляя услышанное джином. Он не перебивал, и никак не комментировал события, которые невозможно было назвать совершенно обыденными и ни сколь незаурядными.

Когда Ласло закончил, Ле Грэйди ещё некоторое время помолчал, не издавая не звука, прежде чем задать вопрос:

— И ты правда готов умереть ради благополучия дочери?

— Несомненно, — без раздумий ответил Ласло.

— Что ж, я могу тебе помочь. Но можно ещё вопрос?

— Слушаю.

— Ты не думал о пропавшей жене? Не подозревал её? — осторожно изъявил интерес Ле Грэйди.

— В чем? — недоумевая переспросил его Ласло.

— Не могла ли она, сыграть с тобой злую шутку, оставив то самое послание, с именем лошади?