По следу вервольфа - [2]

***

Сергей Петрович Архипов родился под знаком Скорпиона в далеком двадцатом году. Произошло это в полузатерянном хуторе Астахово на Хоперской земле. Сам хутор был расположен в живописной балке на стыке тех лесных массивов. Небольшая речушка, в которой летом постоянно купались гуси и дети, разделяла хутор на две ассиметричные половины. На окраине хутора у самого Зубрилова леса в небольшой крытой чаконом и родился мальчик в дождливую осеннюю пору. Русого голубоглазого мальчика назвали Сергеем в честь, погибшего в Брусиловском прорыве, отцова брата - подъесаула второго Хоперского полка. В семье Архиповых Сергей был первенцем, что и определило его нелегкое детство. Работать пришлось с малых лет не потому, что так было заведено, а потому, что кроме него в семье было еще трое сестер. Отец, как и большинство казаков их хутора, воевал за белых. Бои гражданской войны были ожесточенными и кровопролитными, об этом рассказывала Сергею его мать. Далеко ходить за примером было не надо - их хутор переходил из рук в руки более десяти раз. Иногда это происходило так быстро, что вызывало невольную улыбку хуторян. Бывало даже так, что натопят баню красные, в париться в не им, в удалым конникам генерала Краснова. Многие семьи в кровавой междуусобной войне лишились кормильцев, не обошла эта участь и Архиповых. Отец Сергея пропал в этой страшной бойне год спустя после рождения сына. Отношение к Советской власти у хуторян, чьи отцы и сыновья погибли на фронтах гражданской, не отличалась особой любовью. Эту подспудную ненависть к обобществлению казацкого уклада, десятилетний мальчик впитал вполне осознанно. Работать в колхозе приходилось практически весь световой день, не получая за тяжелый рабский труд почти ничего кроме трудностей. В семье незаметно подросли дети и именно на них лежала вся тяжесть работы по дому, а именно: прополка огорода, пастьба коз, гусей, заготовка травы на сено. Мать убивалась на непосильной работе в колхозе, а дома детьми руководила семидесятидвухлетняя бабушка - мать отца. Была она очень строгой и довольно набожной женщиной. Ходила быстро, с клюкой в руке, много работала по дому, строго спрашивала с детей за малейшую провинность. Когда пришла пора идти в школу, а она стояла на отшибе - в двух верстах от дома, Сергей всетаки пошел в нее несмотря на сопротивление матери и запреты бабки. Обе были убеждены в том, что грамота мужику совсем ни к чему, он и без этого сможет прокормить семью, было бы здоровье и крепкие руки. Но ему очень хотелось учиться, хотелось быть не хуже своих сверстников. Учеба парню давалась легко, трудности были с одеждой и обувью, вот и ходил он в школу одетым гораздо хуже других ребятишек. Рвение Архипова Сергея, его желание учиться увидела учительница начальных классов, она то и помогла ему реализовать тягу к знаниям. От нее он услышал больше добрых слов, чем от всех своих родственников вместе взятых. Так и шли чередой эти трудные годы. К окончанию седьмого класса из Сережи получился высокий хорошо физически развитый подросток. Его первая учительница, которую кстати звали Ниной Ивановной, посоветовала ему поступать в военное училище. Сережа, а к этому времени Бубнова Нина Ивановна была в его глазах непререкаемым авторитетом, решил поступить именно так, как она и советовала ему. Непосильный труд с раннего детства, беспросветная жизнь, жестокое отношение со стороны бабушки и матери помогли тому, что это желание стало одним из самых сильных в его жизни. А может просто казацкая кровь доставшаяся ему от предков, главным ремеслом которых была воинская служба, возымела верх, но после окончания школы он сделал такую попытку. На удивление многих хуторян, да и самому не очень-то верилось, но попытка оказалось удачной и он стал курсантом Камышинского пехотного училища. Начался новый этап в жизни Сергея Архипова. Показав недюжинные способности и упорство он успешно овладевал знаниями. Особенно больших успехов достиг в занятиях военно-прикладными видами спорта. Старательность и незаурядные способности вывели Архипова в число лучших курсантов училища. К окончанию училища Сергея лично знал сам начальник, которому он пришелся по душе своей выправкой и умением побеждать в спортивных состязаниях. За годы проведения в училище его связь с домом почти прервалась. Да и у него просто не было желания возвращаться туда, так опротивела ему эта тяжелая крестьянская жизнь. За все годы учебы он написал домой считанное количество писем, да и ответы на них приходили не регулярно. Вспоминая все это сейчас Сергей Петрович чувствовал неутолимое желание вернуться в те далекие годы и все начать совершенно по-другому - не так как это получилось в его жизни. Но не все человеческие желания сбываются, не все подвластно прихоти живущего на этой бренной земле.

*** Сороковой день смерти жены совпал с воскресеньем. Как и положено у православных, в это день было организовано поминовение усопшей. В квартире Игнатия Львовича собрались родственники, друзья - все кто любил и знал Елену Ивановну. Во второй половине дня Прохоров, вместе с детьми и внуками, поехал на кладбище. Посетителей в этот воскресный день было не слишком много, но кладбище не выглядело безлюдным. Могилы в своей основной массе были ухоженные и оттого еще более официально-строгие. Едва Игнатий Львович приблизился к месту погребения жены, как в глаза ему бросилось, что здесь кто-то похозяйничал в их отсутствие. Земля сбоку могильного холмика была свеже-разрыхлена и следы ее виднелись на посыпанной песком дорожке. Два кустика лапчатки, заботливо посаженные Прохоровым и выжившие только благодаря тщательному уходу за ними, были в плачевном состоянии их как-будто пересадили в другое место. В растерянности Игнатий Львович опустился на колени и стал поправлять холмик горестно осуждая того, кто мог натворить здесь такое. Растения действительно были вырваны с корнем и вновь воткнуты в землю. Слезы навернулись на его глазах, когда кустики, уже начавшие вянуть, без труда извлеклись из земли, едва он прикоснулся к ним. Дочери подняли его с земли и отряхнув прилипшую землю с брюк, усадили на скамейку. Вскоре заботливыми руками близких наведен порядок, а кустики лапчатки посажены на прежнее место и политы водой из банки предусмотрительно захваченной с собой. Случившееся омрачило и без того печальную дату. На могилке пробыли не более получаса и по сигналу Веры, которая боялась за отца, потихоньку тронулись в обратную дорогу. Дочери идущие рядом с отцом успокаивали его, стараясь внушить, что все происшедшее с могилкой нелепая, труднообъяснимая случайность. Игнатий Львович правильно воспринимал сказанное, но чувство досады не проходило и слезы еще долго поблескивали в уголках его глаз. Дети, побыв с отцом до вечера, разъехались и лишь Вера осталась до утра не желая оставлять его одного. Весь следующий день Прохоров пребывал на работе в особо расстроенных чувствах и его коллеги старались не обращаться к нему даже в тех случаях, когда его участие было просто необходимо. После работы Игнатий Львович, заскочив на минуту домой для того, чтобы переодеться и взять все необходимое, сразу же поехал на кладбище. Дорогой, он как и на работе, перебирал многие предположения случившегося на могиле жены, но так и не смог найти приемлемого варианта объяснившего все происшедшее. Подходя к могилке от издали заметил, что все случившееся вчера повторилось Пересаженные накануне кустики лапчатки были вновь выдернуты и отброшены в сторону, они уже успели завянуть под ярким солнцем. Земля, собранная впопыхах с дрожки вместе с речным песком, была небрежно набросана на могильный холм. Увидев все Игнатий Львович шатаясь подошел к скамейке и после минутного оцепенения тяжело опустился на нее. Невольные слезы навернулись у него на глазах. Некоторое время он сидел чувствуя как обида душит его изнутри и отрешенно смотрел на спокойное лицо жены. Когда образ Лены на надгробием становился расплывчатым и он не видел ее совсем Игнатий Львович закрывал глаза и смахивал рукой набежавшие слезы. Поплакав он немного успокоился и спустя полчаса начал все приводить в надлежащий порядок. Работа увлекла его и буквально через два часа был восстановлен прежний вид, только на пустое место из-под кустиков лапчатки нужно было посадить новые растения. Игнатий Львович рассчитывал проделать эту работу завтра же, время позволяло сделать новую посадку, оставалось только купить цветочную рассаду. Собрав прихваченные с собой инвентарь, Прохоров направился к автобусу не забыв захватить и выбросить по дороге в урну засохшие кустики лапчатки. На следующий день, сразу же после работы, Игнатий Львович заехал на рынок, где и приобрел, почти за бесценок, несколько растений так полюбившейся ему лапчатки. Забежав на минуту домой, он без промедления собрался и даже не перекусив поехал на кладбище. Приближаясь к могиле Игнатий Львович ожидал вновь увидеть разбросанную землю, но его ожиданию в этот раз не суждено было сбыться. Все, что он проделал вчера с могильным холмиком оставалось в таком же виде и сегодня. Облегченно вздохнув Прохоров опустился на скамью, осторожно поставил сумку у ног и лишь после этого вытер испарину со лба. Несколько минут он смотрел на фотографию жены, а потом, как бы опомнившись, стал доставать из сумки все необходимое для посадки растений. Сделав углубление в земле он хотел уже сажать кустики, но ему вдруг показалось, что земля под рукой какая-то липкая и не рассыпается под действием пальцев. Игнатий Львович поднес руку к глазам и увидел, что она маслянистая и от нее исходит резкий запах нефтепродуктов. Не понимая в чем дело он обследовал могилу и увидел, что она вся полита или дизельным топливом или жидким машинным маслом. Там, где нефтепродукт попал на растения они получили ожоги, оправиться от которых, по-видимому, уже не смогут. Вконец расстроенный совершенным вандализмом, Прохоров, так ничего и не понимая, опустился на скамейку. Возмущение и злость распирали его и Игнатий Львович решил поговорить обо всем происходящем с теми, кто отвечает за порядок на кладбище. Оставив сумку он направился к главному входу, где всегда находился сторож.