По следам солнечного камня - [104]

Колдунья оглянулась; медленно обошла вокруг Айстиса, глубоко вдохнула воздух. Потом села верхом на свой посох, как на коня, и закружила с такой скоростью, что Айстис не успевал следить за ней взглядом.

Однако танец лишь начинался. Достав из-за пояса трещотку, шаманша стала бить ею по своему «коню»-посоху, по его семи кольцам. В помещении стоял невообразимый шум: это шаманша приглашала в жилище, в котором лежал Айстис, дух его болезни.

Однако дух не торопился. Видимо, шум был еще недостаточно велик. Колдунья положила посох, взяла большой бубен, разрисованный изображениями животных, зверей, птиц и увешанный железными кольцами, бубенчиками, и снова понеслась по комнате, ударяя в бубен изо всех сил.

У Айстиса стало звенеть в ушах, но дух все не являлся.

Шаманша надела новую маску, изображавшую птичью голову, накинула на спину что-то вроде птичьих крыльев, прикрепила к рукам птичьи когти и с криком стала кружить вокруг Айстиса, норовя хватануть его когтями.

Танец шаманши длился долго. Постепенно он начал стихать, стал спокойнее. Вместо ударов бубна послышалась легкая мелодия дудочки, монотонная песня. Айстис и не почувствовал, как им овладела дрема…

Проснувшись, юноша увидел Увана, Каримая, Хакамда, Акула, склонившихся над его ложем.

— Ты скоро выздоровеешь! — сказал Каримай. — Волю Олеана мы выполнили…

— Где Олеан? — спросил Айстис, вспомнив, что ни разу не видел его после путешествия.

Все переглянулись. Только Уван осмелился сказать правду:

— Нет больше Олеана… Когда на тебя бросился снежный барс, он стоял ближе всех к тебе и стал тебя защищать. Он погиб в схватке со зверем…

Айстис обмер, словно пораженный ударом Перкунаса. Вот, оказывается, как! А ведь он думал, что спасся сам! И ему стало стыдно, что он вообразил, будто очень могуч. Какова была бы его участь, если бы не эти люди? И какие люди! Ради него один из них пожертвовал жизнью…

— Не горюй. Таков закон жизни наших людей: погибни, но товарища выручай! — сказал Уван.

— А это что? — спросил Айстис, увидев маленький лук со стрелами, подвешенный над ложем.

— Шаманша повесила. Он будет висеть, пока ты не выздоровеешь, и отпугивать дух болезни…

— А где он — дух болезни?

— Шаманша велела нам изготовить его чучело из тряпок и подсунуть под порог, но так, чтобы ты не увидел. Теперь твоя болезнь не сможет переступить через порог!..

— А как выглядит этот дух?

— Ведь я сказал: тебе нельзя его видеть, иначе ты не выздоровеешь. Могу сказать лишь, что духи похожи на птиц, зверей, а зовутся «тесами». Делают их из дерева и кожи, из медвежьих волос, намотанных на веточку дерева, перьев… Кормят зерном, рыбой, медом…

Слова Каримая сбылись. Что помогло Айстису, неизвестно: отвары ли, массаж, колдовство шаманши или его собственное желание скорее встать на ноги и вернуться домой.

— Вот не думал, что ты пользуешься таким успехом! — посмеялся Уван, зайдя однажды.

— О чем ты? — не понял Айстис.

— Вот тебе и на! Неужто это новость, что дочь хозяина Асмая с тебя глаз не спускает?

— О ком это ты, Уван? Какая Асмая? — удивился Айстис. — Я впервые слышу это имя.

Сказал, а сам тут же подумал: не темноволосая ли, темнолицая, большеглазая это девушка, старшая дочь Хакамда, которая всегда помогает матери готовить лекарства, мази? Он часто видит ее двадцать косичек.

— Смотри, смотри! Не поддавайся ее чарам! А то не будет у меня товарища домой… Как только ты выздоровеешь, мы отправимся в путь…

— О чем ты говоришь, Уван? Ты же знаешь, я тороплюсь больше тебя! — рассердился Айстис.

— Ладно, ладно, я пошутил…

Выздоравливая, Айстис подружился с Хакамдом. Тот оказался очень искусным мастером, рукам которого одинаково подчинялись дерево и глина, золото и железо… Чем-то он напоминал Айстису отца. Уван охотно переводил, и они втроем часто говорили о самых разных вещах.

Время шло. Все чаще Хакамд брал Айстиса и Увана с собой в мастерскую. Там оказалось много интересного. Айстиса больше всего удивил золотой кубок, отлитый Хакамдом. Внешняя сторона кубка была как бы облеплена фигурами — так красиво он был отлит! Живыми казались деревья, лежавшие под ними олени, возвращающиеся с промысла охотники, окруженные сворой собак… На дне кубка — голова мужчины, в высокой меховой шапке…

— Этот кубок для праздничного напитка заказал правитель окрестных мест зайсан Тикетей, — объяснил Хакамд.

Рядом с незаконченным еще кубком стояли деревянные скульптуры, изображавшие животных, людей, палки, украшенные орнаментами, пластины с резьбой…

— Их заказала наша шаманша, которой нужны различные предметы и фигуры для разговоров с духами, — сказал мастер.

Сложенные в кучку, ждали прикосновения рук мастера золотые и серебряные монеты. Среди них Айстис увидел римские сестерции, индийские рупии.

— Из них мы сделаем красивые украшения, которые так любят наши женщины и мужчины, — сказал Хакамд, вертя в руках золотой сестерций.

Айстис наблюдал, как он резал горный камень. Не раскалывал, а резал! Это было совсем ново для юноши. Резал Хакамд кристаллом, который тверже, чем горный камень, — алмазом. О, если бы у него был такой кристалл!

Однажды Айстис застал Хакамда за работой, когда тот ковал меч.