По следам Синдбада Морехода. Океанская Аравия - [36]

Рядом с воскрешенными центрами древнего мореплавания на побережьях и внутренних артериях океанской Аравии, как может быть названо разраставшееся государство халифов Медины, позже Дамаска и Багдада, располагались новые порты, основанные арабами в ходе завоеваний. Первым из них по времени возникновения предстает Басра, детище 637 года, когда минуло всего пять лет после смерти Мухам-мада. Этому поселению на берегу общего русла Тигра и Евфрата предназначалась роль стража мусульманских при­обретений в южном Двуречье. В таких случаях завоеватели используют распространенную среди их подданных готовность прийти на готовое; принудительное переселение соседствует с добровольным. На благодатные земли Двуречья, возделан­ные трудом покоренных людей и отцов их, устремились

87

бедуины из внутренней Аравии, палимые зноем пустыни и изнуренные жизнью впроголодь. Ученые труды сообщают, что в 670 году Басру населяли двести тысяч жителей; следует весьма осторожно подходить к этому откровению, ибо пе­реписей в то время не велось. Перед нами, таким образом, приблизительные сведения, при их осмысливании лишь более или менее вероятные. Но во всяком случае плодородие почвы, густая сеть каналов и выгодное положение на путях заморской торговли привлекали многих, а конец VIII века, когда «великолепная Бассора», как назвала ее русская поэзия, стала морскими воротами престольного Багдада, мог быть свидетелем переполненности города. Длилось это недолго — всего столетие: в 869 — 883 годах восставшие африканские рабы, а в 920 году карматы подвергли Басру опустошительным разрушениям, а так как беда не приходит одна, то 879 год принес гибель под китайскими ножами в Гуанчжоу десяткам тысяч обосновавшихся там арабских купцов; они пали жерт­вой стихийного возмущения коренных жителей — возможно, в значительной части торговых соперников. При всей тягостности события историк не может пройти мимо красноречивости количественного свидетельства: десятки тысяч арабских купцов, постоянно живущих в одном южном Китае! Тут есть над чем задуматься ученым' — «закрывате-лям» Америк, которые никак не могут позволить арабам быть мореплавателями; вряд ли даже они способны представить себе множество мусульманских негоциантов, карабкающихся со своими пожитками через гималайские снега. В такие мгновения полезно вспомнить о Синдбаде Мореходе — образ его собирателен.

Большое место на этих страницах «великолепная Бассора» получила вследствие того, что она явилась не только самым ранним по времени постройки, но и крупнейшим среди морских и речных центров, основанных тысячными пол­чищами бедуинов на завоеванных землях. В ее гавани борт у борт стояли десятки, сотни, тысячи — смотря по времени года — купеческих судов, ходивших с товарами к берегам юж­ной Аравии и Восточной Африки, Мадагаскара и Сокотры, Лаккадивских, Мальдивских и Никобарских островов, Индии и Цейлона, Индонезии, Китая и Кореи. В пору застоя, вызван­ного внутридержавными и внешними потрясениями, количест­во судов в Басре могло меняться (подчас и значительно) — одни из них уходили в более безопасные воды, другие, наоборот, отстаивались в тихих заводях до лучших времен,— однако никогда торговая жизнь здесь, под сердцем халифата, гулко бившимся в Багдаде, не замирала окончательно. В годы расцвета великого Сирафа и особенно во время его упадка

88

после землетрясения в конце X века, в годы мужания другого центра в Персидском заливе, Хурмуза, весомый плод арабских завоеваний — Басра неизменно имела важное значение для торговли с ближним и дальним заморьем. Отсюда неудиви­тельны частые, нередко пространные упоминания города и его водных путей в землеописательных документах арабского средневековья.

Другие поселения на воде, обязанные своим рождением продвижению мусульман в сопредельные страны, были средо­точием скорее политической, чем торговой, деятельности, и это объясняет нам, почему в истории плаваний от побережий халифата они — в сравнении с Басрой — отступают на второй план. Однако город Васит (Срединный), построенный на бере­гу канала, соединявшего Тигр с Евфратом, который был по­строен в 702 — 705 годах для арабского наместника в Ираке в качестве столицы, стал одновременно и портом. Водное сообщение превращало обе широкие реки и сеть каналов между ними из преград в средство связи с самыми отдален­ными уголками провинции. Постройка Васита предвосхитила строительство Багдада, при том, что у их колыбели стояли два смертельных врага в лице омейядской и аббасидской династий: центр провинции, заложенный у воды, явился прообразом Баг­дада, третьей столицы халифата, основанной в том же веке, столицы, впервые достойной править мировой державой.

Преемственность ярко видна в словах, которыми безымян­ный собеседник аббасидского халифа Мансура, заложившего в 762 году Багдад, расписывает преимущества расположения стольного града на воде: по Тигру, каналу Сарат и Евфрату правящий дом получит продовольствие из разных мест, нижний Тигр свяжет его со всеми рынками «Индийского моря»; окруженному водными путями городу не страшны вра­ги — мосты могут быть в нужное время уничтожены; здесь уместно вспомнить о замыслах, положенных в основу строи­тельства русских крепостей, и подумать о том, что наблюдае­мое тождество словообразующих согласных в грузинских «цхали» — вода и «цихе» — крепость не может быть случай­ным. В книге 1964 года «Арабы и море» нам, как представля­ется, удалось утвердить мысль о закономерности сооружения центров цивилизации у водных линий. — необходимое обосно­вание было достигнуто благодаря привлечению тогда еще лишь персидских и армянских данных; случай этот лишний раз подтвердил, что в основе серьезного исторического иссле­дования неизбежно должна всегда находиться топонимия, с чем, к сожалению, не все согласны.