По следам полка Игорева - [38]

Когда мудрые советы истощились, княгиня поблагодарила всех и попросила тотчас же взяться за дело. Она неплохо знала путивльские порядки и не сомневалась, что через несколько минут во всех семи концах города закипит дружная, согласная работа. Князья менялись в тереме детинца, а старцы градские оставались. И вот теперь пришла пора им доказать, что справятся и без князя. Своё участие в обороне города Ярославна не переоценивала.

Над городом поплыл колокольным перезвон, не набат, нет. Это отец Иван собирает народ на обедню. Надеяться надо, что не затянет проповедь свою надолго. Однако и бабий вой уже притих.

– Мам, так мы в церковь пойдём? – потянул её за рукав Ростик.

Она в ответ потрепала сына по голове:

– Нам сейчас не до долгих молитв, дорогой. А тебе пора обедать и спать. Обещай мне, что останешься в тереме с дядькой своим, когда поднимется вокруг города вопль и звонари ударят в набат.

– А батя мне обещал, что покажет настоящую войну…

– Успокойся, сыночек. Там не будет нашей дружины – а разве бывает война без конных копейщиков, стрелков, знаменосцев, трубачей и барабанщиков? – тут Ярославна вздохнула. – И без храброго князя впереди на белом коне, в алом корзне и с мечом-кладенцом в деснице?

Глава 12 Послы отправляются в путь

На следующее утро после беседы Хотена с великими князьями Святослав Всеволодович прислал к сыщику отрока с двумя гривнами денег, а на словах сообщил тот, что десяток с децким Неудачею во главе сейчас готовится в поход, а ждать его, Хотена, они будут в полдень у Лядских ворот «от двора твоего, боярин, в двух шагах».

Потом отрок – рыжий с проседью, лет уж под сорок – обвёл взором горницу и, не обнаружив ничего подозрительного, показал согнутым пальцем Хотену, чтобы тот приблизил к его устам волосатое своё ухо. Прошептал значительно:

– Великий князь велел передать, что половецкие полчища разделились: часть пошла с Кзою на Посемье, а иные с Кончаком сюда, на Русскую землю.

Хотен постарался скрыть усмешку и легко поклонился:

– Благодари от меня великого князя. Скажи, что мы с князь-Всеволодом поскачем на Чернигов сперва. Пива не желаешь ли?

Дружинник отказался от пива, сославшись на то, что в эти дни им, Святославовой дружине, ни минуты покоя: заваливает поручениями. Отсюда сразу же к Севке-князьку – а вдруг пьян спит? Или по городу шатается?

А хотелось Хотену ухмыльнуться, потому что тайные сведения, которыми Святослав Всеволодович любезно поделился с сыщиком, с утра уже пронеслись по Киеву от двора до двора, от одной бабы-сплетницы к иной. Ведь привёз эти новости суздальский купец, которому половецкие ханы поручили передать русским князьям издевательское послание: «Ваша братия у нас, так что идите к нам за нею. А не то мы сами к вам за своей, что у вас в полоне, придём». И ещё потребовали за полоненных князей совершенно несусветный, с потолка взятый выкуп – за Игоря Новгород-Северского две тысячи гривен серебра, за Всеволода Курского – полторы тысячи гривен, а за молодых князей по тысяче. Да ведь во всей Русской земле не найти столько серебра! Заезжий купец не потаил новостей, пробиваясь на рассвете со своим товаром сквозь Лядские ворота, ибо, полагая себя полноправным послом от половецких князей, не пожелал платить пошлину. Скверные эти новости принесла на Хотенов двор Прилепа, вернувшись с заутрени.

Хотен проводил гонца до дверей, вернулся и уселся на свое излюбленное место – на скамье у окна. Пора было уже собираться. Что ж, он выпарился в бане ещё вчера. Хорошо натопила баньку Прилепа и славно выдрала затем веником ему спину… Привычно подкрутив седой ус, подумал сыщик, что весна действует и на такого старого пня, как он. И ещё близкая разлука – что тут скажешь, привык ко Прилепе, ох как привык, поистине прилепился телом и душою!

Легка на помине, заглянула баба в дверь, буркнула:

– Одёжа походная в ложнице, на постели.

Хмыкнул он и, не торопясь, простуженную навсегда поясницу оберегая, поднялся со скамьи. Ночью привиделось ему, что не с Прилепой спит, а с самкою лютого зверя. Ослепительно красива была эта полосатая огромная кошка, то ласкала его бесстыдно своим горячим языком, то грозилась, ревнуя к Несмеяне, тяжёлой костистою лапой… Дурное настроение Прилепы можно понять: и его, многолетнего сожителя своего, давно уже не отпускала так далеко, и за сына их старшего, Сновидку, печалится, коего берёт он с собою оруженосцем. Однако почему всё-таки в глаза не смотрит? Что задумала? Уж не завела ли на старости лет себе женишка? Или не завела ещё (он бы заметил!), а только замышляет завести, пока хозяина дома не будет?

И на пустом месте Хотен до того расстроился, что даже не проверил, тот ли доспех и нужное ли оружие отобрал для поездки Сновид.

Уже из двора выезжая, попросил он Прилепу:

– Ты уж покрутись немного около монастыря, помоги с делом матери Олимпиады.

Она подошла вплотную, улыбнулась соблазнительно и прошипела:

– Возвернёшься – сам полюбовнице поможешь, кобель старый! Бывай здоров!

У Лядских ворот нашел Хотен кучу людей и коней, из которой вдруг вынырнул средовек с таким знакомым лицом… Ну да, конечно же, Хмырь! Радость от встречи с бывшим холопом тут же растворила в душе Хотена досаду на Прилепу, и в печальный миг прощания не сумевшую сдержать свой проклятый норов. С помощью Сновида сошёл он с коня и обнял заматеревшего и немного за пролетевшие годы сгорбившегося Хмыря.