По следам карабаира. Кольцо старого шейха - [38]

— Хорошо. Значит, к этому вопросу не возвращаемся?

Дараев молча протянул руку:

— Смотри же, — все еще не остыв, ответил Жунид на рукопожатие. — Легкой фортуны не жди…

В дверь постучали.

— Разрешите войти?

На пороге появился молодой паренек в милицейской форме. Короткие усики над верхней губой не делали его старше. Стройный, высокий, подтянутый, он, казалось, только что вышел из училища.

— Участковый уполномоченный милиции Насипхабльского района Махмуд Коблев прибыл в ваше распоряжение! — браво щелкнул он каблуками.

— Садитесь, — пряча улыбку, сказал Жунид и протянул Коблеву руку. — Я вас вызвал по поводу убийства в Чохраке. Это — Дараев — оперуполномоченный нашего угро.

— Какие населенные пункты вы обслуживаете? — спросил Вадим, когда Коблев сел.

— Аул Янукай. Население — около шести тысяч. Многих знаю лично. Работаю второй год.

— Очень хорошо, — заметил Жунид. — Какое у вас образование? Имеете ли специальную подготовку?

— Окончил сельскую школу и одногодичные курсы милиции.

Паренек понравился Жуниду. Открытые черные глаза его были полны радостного ожидания. Кому из криминалистов не понятно это чувство, когда ты только что, можно сказать, сошел со школьной скамьи, никому не известен, все для тебя внове и вот… кажется, сейчас тебе поручат первое ответственное задание.

От волнения Коблев теребил в руках свою новенькую фуражку.

— Мы решили дать вам важное поручение, — заговорил Жунид. — Думаю, вы справитесь.

— Я готов! — подскочил Коблев.

— Сидите. Так вот… в ауле Янукай живут Кушхов Хажби Хакяшевич и Еганов Мурат Питуевич. В прошлом году они задерживались Лабинской милицией по подозрению в краже лошадей из воинской части… С разбойничьим нападением на ферму в Чохраке вы знакомы?

— Так точно!

— Хорошо. Кушхов и Еганов за сутки до событий в Чохраке ездили в соседнюю станицу и ночевали в квартире известного барышника Макара Барболина. Он недавно вернулся из тюрьмы. Вам надлежит установить, где находились и чем занимались Кушхов и Еганов с двадцать первого по двадцать пятое сентября. Сделать это нужно осторожно. Расспросите всех объездчиков, лесников, сторожей и табунщиков… Многие тропы конокрадов проходят через ваш участок… Нельзя, например, попасть в Уруп, минуя Янукай.

— Все данные, которые вы соберете, — добавил Дараев, — должны быть в случае надобности подкреплены свидетельскими показаниями. Позаботьтесь и об этом.

— Если вопросов нет, можете ехать сейчас же, — сказал Жунид. — Надо, чтобы к нашему приезду все сведения были подготовлены. А приедем мы, возможно, денька через два-три.

— Можно спросить? — оторвался Коблев от блокнота, куда старательно записывал указания Шукаева.

— Пожалуйста!

— Должен ли я производить обыск у подозреваемых, если, например, узнаю о том, что у них есть оружие или что-либо из украденного?

— Ни в коем случае! — отрезал Жунид. — Никаких следственных действий, кроме оперативной проверки.

— Я могу идти?

— Да. До свиданья.

Уходя, молоденький участковый чуть не столкнулся в дверях с Михаилом Корольковым.

— Кто это? — спросил Михаил, протягивая Шукаеву телеграмму. — Ног под собой не чует…

— А как же, — усмехнулся Дараев. — Наверно, первое в его жизни дело.

Корольков ушел. Жунид протянул телеграмму Дараеву.

— Улыбнулась одна из трех версий… Вадим Акимович прочитал вслух:

«Документально подтверждена работа косарей Чуцокшу вечера двадцать первого почти утра двадцать второго сентября ночной смене разгрузке вагонов элеваторе тчк Сомнительных связей не установлено тчк Подробности почтой тчк Крылов».

— Так, — проговорил он, возвращая телеграмму Жуниду. — Третья часть плановой работы отпала. Но мне непонятно, что такое «Чуцокшу». Имя? Аул?

— Фамилии косарей на телеграфе склеили. Мухаб Халидович Чуц, Ханаф Алиевич Ок, Осман Шагбанович Шу. Вот и весь ребус. Выяснилось, что эти лица в августе-сентябре косили сено на лугах Джиракаевского колхоза для подсобного хозяйства Лабинского «Заготзерно». Все трое частенько бывали на Чохракской конеферме. Через три дня после их появления на ферме было совершено ограбление и убийство Лоова.

— Значит, о них нечего думать теперь, — сказал Вадим. — А жаль. Я бы так и назвал эту версию — «Чуцокшу».

— Любишь ты эффекты, — без всякого выражения сказал Шукаев.

Снова раздался стук в дверь.

До конца дня в комнатке, где сидели Жунид и Вадим, хлопали двери. Приходили и уходили люди, вызванные для проверки версий.

Интересные показания дал инструктор облисполкома Баров. По его словам, двадцать первого сентября часов в десять вечера он выехал на линейке из аула Дадакай, направляясь в станицу Натырбовскую по служебным делам. В степи, на дороге, им встретилось трое верховых. Кучер Барова попросил у них спичек. Один из всадников подъехал ближе и протянул ему зажигалку. Когда возница прикуривал, пламя зажигалки на мгновение осветило лицо путника, и Баров узнал своего бывшего соседа по аулу Псейтук — Мухаба Чуца. Чуц неохотно ответил на обычное «салам алейкум» торопливо взял зажигалку и отъехал, не пожелав разговаривать. Барову показалось это подозрительным, и он, узнав через день об убийстве в Чохраке, сообщил о своей ночной встрече в милицию.