Он преклонил перед ней колено не из чувства долга, а просто потому, что хотел этого.
Это была самая замечательная, самая романтичная вещь, которая только случалась в ее жизни. Как будто бы сказочная мечта становилась реальностью. Именно это и послужило единственным логическим объяснением тому, как в одну секунду она очутилась с ним рядом, обвив его шею руками.
Ханна почувствовала, как ее обнимают в ответ, а затем большие мужские ладони легли ей на бедра. И ей нравилось, как их тела соприкасались друг с другом. От Филиппа будто исходила теплая, уверенная сила. С ним она ощущала себя в безопасности.
Но так ли это было на самом деле? Его руки находились в миллиметрах от того места, которого еще не касался ни один мужчина. Места, которое нельзя было трогать на протяжении еще двух недель.
А потом Филипп незаметно обхватил Ханну еще крепче.
Теплая волна желания окатила ее с головы до ног, заставив девушку чуть-чуть задрожать. Все запахи, звуки, все ощущения как будто слились в единое целое, между ними возникла некая энергетическая связь, заставившая Ханну чувствовать не только свое собственное тело, но и его тоже. Она слышала, как учащается дыхание Филиппа, как его пульс начинает биться в унисон с ее бешено стучащим сердцем.
Это одновременно и пугало, и захватывало, и возбуждало. И хотя Ханна знала, что все это неправильно, она просто не могла заставить себя остановиться.
Филипп повернул голову и слегка оцарапал ей кожу своей щетиной. Ханна ощутила его теплое дыхание возле своего уха.
Отодвинься назад! — кричал ее рассудок. Ты не хочешь этого делать.
О нет, очень даже хочу! — отвечало ее подсознание, стремившееся к этому последние восемь лет.
Его губы были совсем близко. Так близко, что она могла ощутить их вкус… Атмосфера накалилась до предела, казалось, между ними сейчас посыплются искры, а может, так оно и было на самом деле.
Филипп повернулся еще немного, и она почувствовала его губы на своей щеке, потом в уголке рта…
Он поцеловал ее, и, хотя Ханна и желала этого, желала долго и страстно, все равно ощущения, которые она испытывала, поразили ее. И напугали чуть ли не до смерти. Это было слишком прекрасно, а она зашла слишком далеко, чтобы теперь просто взять и отказаться.
Наконец, собрав волю в кулак, девушка отодвинулась и положила голову ему на плечо.
— Ты ведь обещал не распускать руки.
Когда Филипп заговорил, голос его был низким и хриплым:
— Не очень-то честно, если учесть, что ты начала первой.
С этим Ханна поспорить не могла. Она же буквально набросилась на него…
— Ты прав. Но нам нужно остановиться.
— Нет, не нужно.
Он коснулся губами ее шеи, и девушка задрожала.
— Только не говори, что не хочешь этого так же, как и я.
Конечно же, она хотела. И может быть, даже больше, чем он сам, но суть была не в этом. Отняв от него руки, девушка собралась с духом и попыталась разъяснить свою позицию:
— Когда мы познакомимся поближе, ты еще узнаешь о моей досадной привычке делать все так, как в книжке написано. К тому же я еще не вышла за тебя замуж.
— Никто не будет знать.
— Я буду.
Филипп разочарованно вздохнул. Потом подхватил ее на руки так, как будто она ничего не весила, и снова усадил на диван.
Так как доверять себе Ханна больше не могла, а он, как выходит, был не в состоянии держаться в рамках, то девушка решила больше ничем себя не искушать. То есть не целовать и не касаться его до свадьбы ни под каким предлогом.
— Мы прождали так долго… Две недели нас не погубят.
Он поднялся на ноги.
— Говори за себя.
Девушка отвела взгляд, чувствуя, что ее не столько смутила, сколько заставила всю затрепетать мысль о том, как же сильно она, оказывается, его возбуждает.
— Ты на меня сердишься?
Суровое выражение его лица смягчилось.
— Конечно же, нет. Если бы все люди ценили свои принципы так же, как ты, наш мир стал бы намного лучше.
Среди всех комплиментов, которые он только мог ей сделать, этот, без сомнения, был самым приятным. И Филипп произнес его настолько искренне, словно действительно считал именно так. Возможно, он и не был таким жестким человеком, как он предпочитал, чтобы о нем думали…
— Мне надо идти, — сказал он. — Да и у тебя был тяжелый день.
— Да. Я жутко устала, — призналась Ханна.
Учитывая перемену часовых поясов и долгое путешествие, она пробыла на ногах около двадцати четырех часов.
— Если тебе что-нибудь понадобится, просто позвони по телефону. — Он взял пиджак и направился к двери.
— Спасибо тебе, — прошептала Ханна.
Он остановился — рука на дверной ручке, во взгляде вопрос.
— За что?
Внезапно смутившись, девушка пожала плечами. Несмотря на тот факт, что ей было уже двадцать четыре года, в некоторых вопросах она оставалась абсолютно несведущей, но жажда заполнить пробелы почти никогда ее не покидала.
— За все, думаю.
— Что ж, всегда пожалуйста.
Открыв дверь. Филипп как будто заколебался.
— Кстати говоря, а где ты носишь свою губную помаду?
— Помаду?
— У тебя не было сумочки, однако ты постоянно подкрашивала себе губы. Мне просто интересно, где же ты ее прячешь.
Забавно, что он это заметил! Хотя девушка и подозревала, что на самом деле король очень мало что упускал из виду.
