Он, улыбаясь, кивнул.
— Я рада, что ты вернулся.
Странно, но и Филипп испытывал то же самое.
— Я подумал, раз сегодня такой замечательный день, то мы могли бы немного прогуляться по владениям.
— С удовольствием, но… — девушка взглянула на дворец, а потом на крошечные золотые часики на левом запястье.
— Что-то не так?
— Через пятнадцать минут у меня назначена встреча с декоратором, а после я должна буду поговорить с организатором свадьбы.
— Уже не должна.
Она удивленно моргнула.
— Прошу прощения?
— Я велел мисс Прайс расчистить твой день на сегодня.
— А это нормально? — спросила она. И тут же, пока он еще не успел ответить, предупреждающе подняла вверх ладонь: — Ты король, я знаю. Ты устанавливаешь правила.
Улыбнувшись, Филипп протянул руку своей суженой, снова ощущая непреодолимое желание ее коснуться.
— Итак?
Она заколебалась, возможно припоминая свое правило «никаких заигрываний до свадьбы», но у Филиппа не было совершенно никакого желания дожидаться их брачной ночи, чтобы заполучить эту девушку в свою постель.
И он соблазнит ее настолько тонко, что она будет считать, будто сама этого захотела…
— В чем дело? Снова что-то не так? — спросил он.
Ханна покачала головой, поглядывая на его руку так, будто бы она была ядовитой змеей.
— Ты, конечно же, не считаешь, что держаться за руку со своим женихом неприлично, — усмехнулся Филипп.
— Не совсем так.
— Тогда, может быть, я тебя пугаю?
— Не в том смысле, как ты можешь подумать. Тут дело больше в доверии.
— Ты мне не доверяешь?
— Я не верю себе. У женщин тоже есть желания, ваше высочество.
Искренность девушки Филиппа и удивила, и впечатлила, и сказала ему, что, несмотря на все ее благие намерения, она была так же возбуждена, как и он сам. Он еще не встречал женщины, способной устоять перед его обаянием. И здорово сомневался, что с Ханной будет как-то иначе.
В конце концов Ханна приняла его руку, и он мог поклясться, что почувствовал, как она дрожит.
Это будет слишком легко.
Несмотря на то что внезапное исчезновение Филиппа оставило в душе небольшой осадок, в тот момент, когда он взял ее за руку, когда его пальцы мягко коснулись ее ладони, Ханна почувствовала, что больше никакой обиды на него не таит.
Одетый в широкие брюки, простую белую рубашку и кашемировую ветровку, Филипп выглядел как обычно, но его властную, сильную натуру едва ли можно было скрыть хоть чем-нибудь, и казалось, можно было опьянеть, просто находясь с ним рядом. И бесконечно подпитываться энергией, исходящей от него…
Прогулявшись по саду, они направились к лесу, который окружал резиденцию.
— Хорошо поохотился? — спросила Ханна.
— Ты имеешь в виду, подстрелил ли я что-нибудь? — уточнил Филипп, и девушка кивнула. — Не в этот раз.
— А что, интересно, здесь водится в это время года? Хотя нет, погоди, позволь догадаться. Ты же король, ты сам устанавливаешь правила. Значит, можешь убить кого хочешь и когда хочешь.
Филипп усмехнулся, и, честное слово, ей это польстило… Его улыбка, такая красивая, грела сердце, и девушка искренне надеялась, что в семейной жизни будет видеть ее намного чаще.
— Я должен подчиняться законам, установленным на этой земле, как и любой другой человек, — сказал он. — А сейчас мы охотимся на дичь.
— Можно я как-нибудь пойду с тобой?
— Охотиться?
Ханна снова кивнула, и он с удивлением воззрился на нее.
— Мы с папой ходили на охоту каждый год, — тихо произнесла она.
Внезапно нахлынувшие воспоминания заставили ее почувствовать комок в горле. И так случалось всегда, когда она говорила об отце. Его преждевременная кончина оставила в душе глубокий след, так до конца и не заживший.
— Вы с ним были близки, — скорее подтвердил, нежели спросил Филипп и слегка сжал ее руку.
Может, это была и мелочь, но для нее она значила очень много.
— Он был моим кумиром.
— Произошла авария?
— Его машину сбил пьяный водитель. Папа умер мгновенно, а этот человек отделался лишь царапинами. Самое худшее, что у него это было не в первый раз. Он был судим уже раза три и ездил без прав…
— Здесь законы для таких, как он, намного жестче, чем в Соединенных Штатах.
— Терять любимого человека тяжело и так, а это было еще и настолько… нелепо. И просто нечестно.
— Да, нечестно.
Тут Ханна осознала, что и Филипп тоже недавно потерял близкого человека.
— В новостях передавали о смерти твоей матери, но никогда не говорили, что с ней случилось.
— У нее был рак печени.
— Должно быть, все произошло быстро.
— Говорили, что она проживет еще месяцев шесть. Но она умерла через три.
— И никто не мог ничего поделать?
Мужчина покачал головой:
— Было уже слишком, поздно.
Ханна взглянула ему в глаза, пытаясь понять, грустит он или нет, но выражение лица его оставалось непроницаемым. И когда Филипп говорил, его голос звучал довольно-таки хладнокровно.
— Ты скучаешь по ней?
— Я едва ее знал, — произнес Филипп, глядя куда-то поверх ее головы. — Она была холодной, бессердечной и очень властной женщиной.
Родители Ханны, конечно, тоже были не идеальны, но она, по крайней мере, не сомневалась, что ее любят.
— Мне жаль.
Филипп пожал плечами, как будто бы это его абсолютно не волновало. Остановившись возле узенькой тропинки, ведущей в чащу, он с улыбкой посмотрел ей в глаза.