По родному краю - [17]

Самый юный из нас уверял, что скворчиха даже тяжело «вздохнула», перед тем, как полететь в степь.

Случаи воровства мы наблюдали во всех щелях, и все они кончались неизбежной взбучкой.

Время шло, птенцам требовалось все больше корма.

На гнездовье стали наблюдаться уже не случаи «воровства», а настоящие «разбои».

Трудно сказать, кто разбойничал — те же скворчихи, которые пытались «воровать», или другие.

Во всяком случае, то там, то здесь раздавался щебет и летели перья: это «грабительница» бросалась на прилетевшую с кормом в клюве скворчиху и вырывала у нее добрую половину саранчовых. Затем разбойница скрывалась в своей щели и кормила там чужим добром голодных птенцов.

Едва вывелись скворчата у розовых скворцов, как кругом гнездовья, на скалах, в гнездах коршунов и сарычей тоже запищали птенцы. Особых хлопот с добычей пищи у хищников не было. Она была рядом.

Над гнездовьями часто парили коршуны. Они бесцеремонно вытаскивали скворчат из-под камней и щелей. До двадцати остатков трупов скворчат нашли мы однажды около гнезда этого хищника.

Взрослых скворцов коршун ловит с трудом. Как мешок, неловко падает он в куст жимолости, ломая ветви.

Скворцы успевают почти всегда юркнуть за куст и благополучно улететь. Бросаясь на скворцов, коршуны так шарахались о россыпи, что мелкие камешки с шумом летели вниз по склонам.

Иногда высоко в небе над гнездовьем появлялся крупный сокол. Его молниеносные удары с высоты были всегда безошибочны. Громко шлепнув летящего скворца грудью, он хватал его лапами и, пустив облачко перьев, спокойно летел с добычей в когтях за гребень хребта к своему гнезду. Он ловил скворцов только в воздухе.

Пара сарычей свила свое гнездо на таком неприступном утесе, что забраться туда было невозможно. Чтобы узнать, сколько скворцов в сутки носят сарычи птенцам, мы сделали шалаш под утесом и дежурили в нем.

Однако, к нашему удивлению, сарычи до полудня ни разу не подлетали даже близко к гнезду, все время кружась в вышине. Птенцы были явно голодны и пищали на все ущелье.

Около трех часов дня от сарыча в воздухе отделился какой-то комочек и стремительно полетел вниз. Он упал прямо в гнездо. В бинокль было прекрасно видно, что сарычата с жадностью рвут на части труп скворца.

Сарычи видели в шалаше наблюдателя и боялись подлететь к гнезду. Чтобы накормить птенцов, они стали «бомбить» их пищей с воздуха. Сарычи бросали добычу несколько раз, и ни разу не промахнулись. Только раз «бомба» оказалась еще живой и, немного пролетев по воздуху, распластала крылья и понеслась к своему гнезду.

Нападение хищников на гнездовья розовых скворцов все учащалось. Придя рано утром на наблюдательные пункты, мы не раз заставали в ущелье лисиц, хорьков-перевязок и даже волка. Всех их привлекала легкая добыча.

Однажды на гнездовье спустился стервятник. Прыгая как-то боком, он ловко вытаскивал из щелей скворчат и тут же проглатывал их. В одном месте стервятник засунул голову в щель, и она завязла в ней. Испуганный стервятник долго бил крыльями по камням с такой силой, что кругом летели перья. Наконец, видимо удачно повернув голову, он вырвал ее из плена и тотчас, подпрыгнув, тяжело поднялся в воздух. Больше мы его на колонии не видели…

Птенцы подросли и стали выглядывать из-под камней, норок и щелей. С каждым днем они крепли и вскоре начали выбегать из гнезд, перепутываясь с соседними. Жизнь отдельных скворчиных семей кончилась и началось общественное выкармливание птенцов. Скворчихи давали корм первым попавшимся птенцам. «Воровство» и «грабеж» прекратились.

После десятого июня начался массовый вылет птенцов и старых птиц в степь. Обратно они уже не возвращались. На гнездовье прилетали редкие одиночные скворцы. Вскоре и их не стало.

Наступила полная тишина. Как-то странно было и даже неприятно находиться теперь в ущелье, где за несколько дней до этого бурно кипела жизнь. Только стервятник по-прежнему появлялся над ущельем и жадно пожирал трупы разбившихся птенцов.

Мы стали свертывать нашу палатку и уехали с таким чувством, будто покинули гостеприимный дом, который вдруг опустел и сделался необитаемым.

Но в тот же вечер в первом колхозе мы встретились опять со своими старыми знакомыми: тысячи скворцов расположились на ночлег в садах колхоза. Все ветви деревьев были так густо усыпаны птицами, что вновь подлетающим не было места. Они садились на спины сидящих, срываясь с них и сшибая других. Скворцы сплошь покрывали все заборы и крыши, а из степи все летели и летели новые стаи. Засыпали мы под щебет скворцов, совсем, как около «своего» ущелья. Скворцы шумели всю ночь, но едва стало светать, наступила полная тишина: птицы улетели в степь искать саранчу.

Пожелав скворцам приятного аппетита, мы в тот же день поехали домой.

ПЕРЕСЕЛЕНЦЫ

Богата и разнообразна природа Казахстана. В северной части его на тысячи километров простираются сосновые леса и бескрайние степи, с серебристыми волнами ковылей. На юге — горячие пески пустынь и вечные снега Тянь-Шаня, бирюзовый Арал и седой Каспий, тростниковые джунгли Балхаша.

Но богатства фауны Казахстана распределены неравномерно. Многих тысячелетий и даже миллионов лет оказалось мало для того, чтобы ценные животные сами могли переселиться в места, где они могли бы жить. Непроходимые пустыни, степи и горы помешали им сделать это. Советские ученые смело вмешались в жизнь природы: за два десятка лет они переселили много ценных диких животных на новые места, и для большинства этих переселенцев новая родина оказалась не хуже их обычных мест обитаний. Они размножились, расселились и стали давать огромный доход государству.