По пути Синдбада - [31]

Биолог, намеревавшийся изучать морских уточек, в конечном счете решил присоединиться к нам в Шри-Ланке, но все же попросил присланную торпеду привязать к нашему кораблю, взяв ее на буксир. Трое других его коллег отправились в путешествие из Маската. Один из них, Эндрю Прайс, интересовался морскими змеями и планктоном. Джон Харвуд из Научного центра по изучению морских млекопитающих собирался считать китов в Аравийском море, а в Индии нас оставить. Роберта Мура, морского биолога, опишу немного подробнее. Он оказался высоким и худощавым, с козлиной бородкой и карими проницательными глазами, взирающими на мир через толстые стекла очков в роговой оправе. Его худобу подчеркивали костлявые ноги, выглядывавшие из-под бежевых шорт. На плече Мура висела самодельная походная сумка замысловатой конструкции с множеством карманов и отделений, набитых пробирками, колбами и флаконами с химикалиями. Дай ему в руку сачок для охоты на бабочек, и он бы сошел за типичного профессора викторианской эпохи.

— Боюсь, что смогу погрузить на борт лишь половину вашего багажа, — сообщил я ученым, встретив их на причале и с опаской взглянув на многочисленные коробки, ящики и баулы, стоявшие у их ног. — Определите, без чего вы можете обойтись, и отошлите этот багаж. Для всего остального мы найдем место на корабле. Устраивайтесь. Полагаю, на это много времени не уйдет, а как только освободитесь, помогите матросам подготовить корабль к отплытию. Работы хватит на всех.

— Но мы — ученые, — возразил Эндрю Прайс.

— Только не на «Сохаре», — твердо пояснил я. — На нашем корабле каждый прежде всего матрос, иначе судно будет неуправляемо. Вам придется стоять на вахте и научиться управлять парусами.

Ученые пожали плечами.

Отплытие «Сохара» назначили на 23 ноября, заключительный день празднования десятой годовщины восшествия на престол султана Кабуса. В преддверии праздника в Маскате царило необычайное оживление. На дорогах возводились триумфальные арки, на домах вывешивались национальные флаги, там и сям расклеивались портреты султана, а фасады различных учреждений и офисов украшались гирляндами из электрических лампочек. В городе также установили четыре больших табло, на которых демонстрировались этапы жизни страны. На одном из табло была представлена карта Индийского океана с изображенным на ней «Сохаром». Линии, исходящие из Маската, напоминали о прежних морских путях оманского торгового флота. По ночам лента из неоновых огоньков, бежавших, стремясь обогнать друг друга, тянулась из Маската к Китаю. Хорошее предзнаменование, рассудил я.

Я также решил, что нам не следует отставать, и предложил украсить корабль. Матросы взялись за дело, и на корпусе корабля появилась нанесенная красками лента из красной, белой и зеленой полос — национальных цветов Омана, а между мачтами протянулись гирлянды из электрических лампочек, так что в тот вечер, когда производился грандиозный салют в честь национального праздника, «Сохар» занимал достойное место среди канонерских лодок и сторожевых катеров, утопавших в огнях. Я сожалел лишь о том, что мощности нашего генератора не хватало для питания ламп, и на время проведения праздника нам пришлось обзавестись другим генератором, который мы поместили в лодке, пришвартованной к кораблю.

В день, когда проводился салют, я устроил прощальный ужин для «зеленых рубашек». Щеголевато одетые, они поднялись на борт, чтобы полюбоваться салютом (при этом они, правда, содрогались от неимоверного грохота) и вкусить куриное карри с кусочками липкого пирога, покрытого бледной глазурью. На следующий день офицеры военно-морской базы пригласили наш экипаж на званый обед, после чего все изрядно повеселились. В результате кое-кто из команды вернулся на борт хромая, а кое-кто — с перевязанной головой.

Накануне отплытия нам привезли оружие, предоставленное вооруженными силами султаната. Как и во времена путешествий Синдбада, в Малаккском проливе и в Южно-Китайском море орудовали пираты, и в случае нападения им следовало дать надлежащий отпор. Гранаты со слезоточивым газом, пистолеты и три автомата Калашникова — вот на что мы рассчитывали в случае нападения. Оружие отбирал для нас Питер Доббс, которому предстояло во время плавания исполнять обязанности ныряльщика. Высокий, ростом в шесть футов и три дюйма, Питер прошел военную службу в парашютно-десантных войсках английской армии и хорошо разбирался в оружии. Посетив оружейный склад сухопутных сил султаната и вернувшись на борт, он мне восторженно сообщил:

— Мне разрешили взять все, что я захочу: пистолеты, автоматы, пулеметы, гранатометы. Я могу превратить «Сохар» в военный корабль. У нас много мешков с песком, и из них при необходимости получится бруствер по периметру всего корабля. Поэтому я отобрал лишь пистолеты и три автомата Калашникова: один российского производства, другой — китайского, третий — чешского. Мне сказали, что оружие можно не возвращать, а, когда в нем отпадет надобность, просто выкинуть его в море.

К 23 ноября «Сохар» был полностью снаряжен и готов к отплытию. Нас провожали две канонерские лодки, два сторожевых катера и даже яхта султана. Церемония проводов состоялась на военно-морской базе, куда прибыли оманские официальные лица и специально прилетевший из Пекина высокопоставленный китайский чиновник. С напутственными речами выступили Сайид Файсал и китайский гость. Затем мы получили благословение арабского религиозного лидера, который, закончив речь, вручил Камису-флотскому богато декорированный Коран, уложенный в коробку, обитую красным бархатом, и попросил Камиса вручить эту священную книгу мусульманам, живущим в Китае. Потом пожилой оманец с окладистой бородой, в прошлом капитан дальнего плавания, прочитал сочиненные им стихи, посвященные главным образом славной истории арабского мореплавания, но завершившиеся напутствием нашему кораблю. Сайид Файсал на прощание крепко пожал мне руку, а китаец выразил уверенность в том, что мы еще свидимся, когда наш корабль придет в Кантон. В заключение церемонии прозвучал гимн Омана, исполненный военным оркестром.