По прихоти судьбы - [8]

Пожимаю плечами.

— И хорошо.

Дэниел качает головой.

— Болтать обо мне не интересно.

— Не интересно для тебя, а мне весьма и весьма любопытно, что за человек добровольно убивает выходной на мебель моей Лауры.

Дэниел бросает на меня быстрый многозначительный взгляд, но я не понимаю, что за чувства он выражает, и слегка хмурюсь.

— Этот человек не представляет собой ничего особенного, уж поверь. Лучше расскажи о себе. И о своей дочери.

— Гм… — Его поведение немного озадачивает. На миг задумываюсь, в самом ли деле он оказался на нашей улице случайно, но тут же отбрасываю бредовую идею. — Лаура… знает все буквы и цифры, для своего возраста неплохо рисует и лепит, в компьютерных играх весьма и весьма разборчива, но привыкла побеждать и вечно затевает что-нибудь немыслимое. — Мои губы при мыслях о малышке Лауре сами собой растягиваются в счастливой улыбке. Порой я представляю, что было бы, если бы я осталась совсем-совсем одна, без единой частицы Ричарда, и от ужаса блекнет весь мир вокруг.

Замечаю краем глаза, что Дэниел тоже улыбается какой-то странной задумчивой улыбкой, и присматриваюсь к нему внимательнее. Он ловит на себе мой взгляд и поводит бровью. Выражение его лица мгновенно меняется — становится несерьезно веселым, почти ироническим.

— А ты? — спрашивает он.

— Я? — Напрягаю память, вспоминая, о чем мы только что беседовали, и смеюсь. — Я рисую и леплю гораздо хуже Лауры. К компьютерным играм равнодушна. А затеять немыслимое… впрочем, тоже могу, но куда реже, от случая к случаю.

Дэниел покатывается со смеху, крепко вцепляясь в стенки шкафа, чтобы они не рухнули.

— Спасибо, что предупредила, — говорит он, насилу успокаиваясь. — Надеюсь, сегодня не такой случай и я уйду из этого дома целый и невредимый.

— Боишься, что мне взбредет в голову попускать петарды, прямо здесь, в этой комнате? — спрашиваю я, вертя в руках кружку.

Дэниел вновь от души смеется.

— Представляю! — Качает головой. — Если честно, я совсем не то имел в виду. О тебе мне хотелось бы узнать другое. Успешно ли ты лепишь из пластилина динозавриков, меня не очень интересует.

— Серьезно? — с наигранным удивлением спрашиваю я. — А что же интересует очень?

Дэниел пожимает плечами.

— Ну… где ты работаешь, чем любишь заниматься в выходные — так сказать, гораздо более приземленные вещи.

Медленно киваю. Разглагольствовать о своей работе у меня нет ни малейшего желания. Я устроилась в эту благотворительную организацию просто потому, что туда меня из жалости позвал отец одного товарища Ричарда, а сил и времени на поиски более приличного места у меня тогда не было. Пока нашу семью не постигло несчастье, я сидела дома и по всем правилам воспитывала дочь. Когда Ричарда не стало, нам понадобились деньги. Мне пришлось пойти работать, а Лауре — отправляться в садик.

Кривлюсь, тяжко вздыхаю и улыбаюсь извинительной улыбкой: поведать ничего занятного, увы, не смогу. Дэниел поглядывает на меня лишь время от времени и ни на минуту не забывает о деле.

— С работой мне, с одной стороны, повезло, — бодро начинаю я. — А с другой… — морщу нос, — не очень.

— Почему? — спрашивает Дэниел, как будто из приличия, но я улавливаю в его голосе нечто такое, что заставляет меня насторожиться. Или мне это снова лишь кажется?

— Повезло потому, что обязанностей у меня не так много, — опять как можно более жизнерадостно произношу я. — И потому, что среди сотрудников есть очень порядочные и добрые люди… — Умолкаю.

— А не повезло? — интересуется Дэниел, сосредоточенно вкручивая винт.

Опять вздыхаю.

— А не повезло… потому, что зарплата довольно низкая, перспектив никаких… К тому же, как выяснилось, благотворительность — это не совсем то, что я думала. Надеюсь, такие неприглядности творятся далеко не в каждой подобной конторе… — Делаю очередной глоток молока и взмахиваю рукой. — Ничего, когда-нибудь обязательно наступят другие времена.

— Зачем тянуть резину? — спрашивает Дэниел, не поворачивая головы.

— Что? — Смотрю на него в полной растерянности.

Дэниел бросает на меня серьезный и выразительный взгляд.

— Зачем держаться за работу, если она не доставляет удовольствия, и ждать у моря погоды? Не разумнее ли целенаправленно поискать что-то более подходящее?

Криво улыбаюсь.

— Все не так просто.

— Может, и не так сложно? — не унимается Дэниел.

— Ты не понимаешь, — бормочу я, борясь с желанием поднести ко рту руку и погрызть ногти. Работа, материальное положение — это моя больная тема.

— Наверное, действительно не понимаю, — говорит Дэниел. — Что тебе мешает? Пожалуйста, объясни.

— Как это — что?! — гневно восклицаю я, вновь заводясь с пол-оборота, но тут же приказывая себе остыть. Дэниел просто интересуется моей судьбой, может чувствует, что мне ой как несладко, и ни в чем не повинен. — Прости… — Смущенно усмехаюсь. — Иногда я сильно горячусь, даже стыдно. Но это только последние два года, после некоторых событий… — Прикусываю губу, боясь, что Дэниел начнет задавать вопросы, но он ни о чем не спрашивает, даже не смотрит на меня. С облегчением вздыхаю и добавляю куда более спокойно, даже с оптимизмом: — Это пройдет. Я себя перевоспитаю. А насчет того, что мне мешает найти другую работу… Понимаешь, у меня дочь. Ее нужно кормить и одевать, потом я регулярно плачу за садик… Вот начнется школа — и тогда…