По острию ножа - [8]

Полковник задумался:

— Общие вещи повторять не буду. К тому, что называл, добавлю еще двужильность, скажем так. Особенно, когда действие происходит в горах. Здесь от выносливости разведчика может зависеть не только возможность выполнить задание, но и сама его жизнь. Он должен уметь, не зная усталости или побеждая ее, сутками лазить по горам, продираться сквозь густые заросли, избегая троп, иногда даже звериных… Опускаться в провалы, как заправский альпинист. Во всяком случае, превосходить в выносливости чеченцев, которые всю жизнь только и делают, что лазают по горам.

— А еще?

— Умение мгновенно оценивать ситуацию. Как хороший шахматист, играющий блиц. Тут тоже ошибиться нельзя — иначе секир-башка. Еще? Способность восстанавливать силы за короткий срок. Выдалось спокойных пятнадцать минуток, завалился, передремал — и все в порядке. Хитрость, осторожность — само собой. Ну а главное — прирожденный талант разведчика, о котором мы говорили.

— Ну да, его словами не определить… — кивнул Матейченков. — И у тебя все ребята такие?

— Надеюсь.

— А как проходит обучение?

— Можно сказать, на ходу. Поскольку существуем мы как бы полулегально, то и действуем, как вольные стрелки. Вот, скажем, в одном дальнем ауле в горах, до него трудно добраться, чеченцы создали как бы маленькую ячейку рабовладельческого общества. Собрали туда русских военнопленных, главным образом технарей, и устроили маленькое предприятие по ремонту и производству стрелкового оружия. Причем все у них было организовано четко. Пленных держали в специально выдолбленных ямах, летом открытых, на зиму накрывали их вместо крыши ветками. Ямы глубокие, самостоятельно оттуда не выбраться, на работу пленных веревками вытаскивали… А работа шла в большом загоне, вроде сарая, где располагались необходимые станки. Кстати сказать, первоклассные… Вот на них наши пленные с техническим образованием не только ремонтировали старое, но и, представьте себе, собирали новое оружие.

— Из каких деталей?

— Не могу сказать в точности… Наверно, тоже из-за границы.

— Вот тут, Николай Константинович, боюсь, ты ошибаешься.

Матейченков задумался.

— Ты подробности знаешь об этом подпольном сборочном цехе? — спросил он после непродолжительной паузы.

— Некоторые.

— Тогда скажи, там не собиралась снайперская винтовка последнего поколения?..

— Точно! — воскликнул полковник. — Так вы об этом деле знаете?!

— Первый раз слышу…

Петрашевский понял, что генерал вдаваться в подробности не намерен.

— У наших лазутчиков оптика хорошая, ее, кстати, у чеченцев и отняли, — продолжил он свой рассказ. — Ребята с безопасного расстояния наблюдали за аулом в течение нескольких недель, пока разобрались, что там происходит. И я разок побывал там с ними, посмотрел в цейссовский бинокль на дальний аул, с виду такой мирный… Но порядки там оказались драконовскими…

— Продолжай.

— Кормили пленных хорошо, однако за малейшую провинность жестоко наказывали. Потом уже, после удачной акции, мы кое-что узнали. Четверо наших ребят решили сделать подкоп, чтобы убежать из ямы. Чеченцы их застукали сверху, вытащили на свет божий и предали шариатскому суду.

— Казнили?

— Но как! На виду у всех глотки перерезали. Да не просто перерезали — головы целиком отчекрыжили и посадили на колья!.. Пленных заставили смотреть на эту казнь, их окружили охранники, направив на них автоматы. Шевельнешься — и конец!

— Как же вы их освободили?

— Довольно хитрым способом. Над самым аулом возвышается здоровенная гора. Можно сказать, Эльбрус местного значения. Видимо, чеченцы считали ее неприступной. По крайней мере, для русских. Остальные подходы к аулу у них охранялись и были пристреляны, а гора оставалась вне зоны внимания. На том я и построил свой план. Отобрал у себя в лагере несколько бывших альпинистов…

— Есть и такие?

— Кого у меня там только нет! Есть даже мастер черной магии… Потренировались мы с моими альпинистами, благо, гор для этого вокруг хватает, любой степени сложности. А потом я объяснил ребятам боевую задачу…

— Десантирование?

— Что-то вроде того. Склон горы был почти отвесным. Мне кажется, до нас вообще никто из людей по нему не взбирался: необходимости не было. А тяжесть с собой у нас была немалая: оружие, взрывчатка, продукты, вода… Ну и альпинистские причиндалы, само собой.

Добрались мы до подножия, передохнули немного. Ребята отменно наловчились расслабляться и отдыхать за короткий срок, а это, доложу я вам, немалое искусство. Потом я к ним обращаюсь, наша цель, говорю, во-он тот уступ. Приступаем к подъему, все боевое снаряжение — с собой. Подъем опасный. Там тебе и ущелья, и провалы, и вертикальные стенки — все по полной программе. Если кто сорвется, пеняйте на себя. Кричать нельзя. И даже голос подавать — тоже нельзя. Потому что это может сорвать операцию.

— Никто не сорвался?

— Бог миловал. Даже не погиб никто, так уж у нас сложилось. Долго ли, коротко ли — добрались мы до уступа, который я наметил. По боковому рукаву обогнули немного гору, так что аул можно наблюдать. Смотрим — словно в прошлый век попали. Сакли стоят, до этого я их только на картинках видел. Кое-где дымок кизячный к небу поднимается, хозяйки, наверное, лепешки готовят. Или там шашлыки — кто там издали разберет.