По образу и подобию - [39]

Медведь косолапо шагнул вперёд, алчно рыча. Он был очень голоден, белая шерсть свалялась в грязные висячие сосульки, от зверя отчётливо воняло смертью. Сейчас тебя будут заживо жрать, визжи, сколько хочешь.

Тонко хлопнуло. Медведь мотнул башкой, раскрыл пасть. И завалился на бок. Алёна шарахнулась в сторону от страшных когтей, вспахивающих дёрн в предсмертных конвульсиях. Споткнулась, упала. И увидела Тима — тот стоял с оружием в руках, в классической стойке. Вот опустил руку. Подошёл, протянул ладонь, помог подняться. Алёна ткнулась ему в плечо и разрыдалась от пережитого ужаса. В отчаянии подумала, что сейчас Тим что-нибудь скажет, едкое и насмешливое, а что ещё можно сказать такой дурной плаксе, не сумевшей справиться с каким-то там паршивым медеведем… и чему в школе на динамических тренировках учат… тоже, блин горелый, будущий спецназ…

Но Тим промолчал. Обнимал, гладил по голове, по спине. И молчал. От него пахло полем, полынью, а ещё — озоном.

— Институтские с дуба рухнули, — заикаясь, выговорила Алёна. — Медведь- пирокинетик! Идиоты! Уроды!

— Всё они правильно делают, — не согласился Тим. — Пойдём, присядь… На-ка вот, выпей.

Горячий чай. Алёна отпила немного, зубы стучали по краю кружки, — неприятно.

— Откуда у тебя «Шмель»? — спросила Алёна.

Тим посмотрел на оружие, которое так и не выпустил из рук.

— Да… — ответил неуверенно. — Завтра подумал: был медведь, надо взять.

— Завтра?! Тим!

Он пожал плечами. Сел рядом. Сказал:

— Всё дело в точке сборки. Как ты ощущаешь себя, как осознаешь. Твое текущее «Я есть», понимаешь? «Я есть» в прошлом, «я есть» в будущем, «я есть» в настоящем. Ты — есть — где?

— Я? — Алёна собрала на переносице складку. — Я сейчас здесь. С тобой.

— Да. Почти все люди есть — здесь и сейчас. Но некоторые есть в прошлом, а некоторые — в будущем. Это необычные люди. Тех, кто остался в прошлом, зовут сумасшедшими. А тех, кто живёт в будущем, иногда называют пророками.

— А ты? — напряжённо спросила Алёна. — Где есть ты, Тим?

— Везде, — абсолютно серьёзно ответил он.

— Не понимаю, — беспомощно развела руками Алёна.

— Даже Олег не понимает, — примирительно сказал Тим. — А Олег — самый умный человек на свете.

— А ты-то сам понимаешь?

— Я… — дёрнул он уголком рта, вздохнул и сказал:- Я глупее Олега…

Закатное солнце заливало мир кровавым багрянцем. Длинные тени от поддонов с саженцами протянулись синими стрелами к самым ногам. Алёна вспомнила, как отбросила в сторону кадку с растением, когда появился медведь, и вздохнула. Погибшую ёлочку стало внезапно очень жаль, в носу снова защипало. Девочка украдкой утёрлась, позаботившись, чтобы Тим не заметил. Тим старательно смотрел в сторону. Алёна осторожно вытянула у него из руки «Шмель».

Старая модификация плазмогана малой мощности, сейчас такие уже не выпускают. По прикладу тянулась гравированная золотом надпись: комадару Флаконникову Тимофею за отвагу и мужество, проявленные при обороне Эль- Харькау…

— Ты служил в армии, Тим? — удивлённо спросила Алёна.

Он кивнул. Сказал:

— Олег бесился. Кричал, что я — чёртов адреналиновый наркоман и что наука в его лице собственноручно оторвёт мне голову, если я вздумаю геройски погибнуть. И знаешь, что я думаю? — Тим выжидательно замолчал.

— Что? — не выдержала Алёна.

— Что вот именно он оторвал бы точно.

Алёна только головой покачала. Ей трудно было представить Олега Ольгердовича в бешеном состоянии. Чтобы тот кричал, ругался, выходил из себя. Кажется, такое было просто невозможно в принципе.

— Не доводи его, — предупредил Тим. — Тебе не захочется ещё раз увидеть, каков он, когда действительно зол.

Алёна молча ткнулась лбом Тиму в плечо. Прижалась плечом, боком. Сказала:

— А мне, чтобы ты знал, Тим, наплевать, что ты такой. Вот! Наплевать, и всё. Я… я тебя люблю. Я хочу быть с тобой.

Как в омут с головой, на выдохе. Чуть отстранилась, посмотрела ему в лицо. В серой грусти его глаз можно было утонуть, с гарантией. Тим погладил её по щеке. Лёгкое касание, почти невесомое, но оно всколыхнуло жаркое чувство какого-то особенного родства, глубокого и полного, как океан.

— А я хочу, чтобы ты жила, — серьёзно сказал Тим. — Но это возможно только, если ты уйдёшь на «Ковчеге». Поэтому, пожалуйста, очень тебя прошу: слушай Олега. Что бы он ни говорил, не спорь с ним.

— Хорошо, не буду, — согласилась Алёна.

— Врёшь ведь, — безнадёжно сказал он.

Она покачала головой:

— Не-а.

Она не очень-то понимала, что говорил Тим, о чём пытался предупредить её. Всё это было неважно. Здесь и сейчас — неважно. Эхом отдались в памяти слова Огнева: «Если небо рухнет без этого парня, то хватай и не оглядывайся». Дельный совет, правильный. Алёна сама потянулась обнять, сама поцеловала — первой, и Тим не оттолкнул её.

— Я хочу быть с тобой, — лихорадочно говорила Алёна, пьянея от собственного дерзкого решения. — Я хочу быть с тобой! Сейчас… и всегда…

Мысли путались, растворяясь в пожаре желания.

Возвращались обратно в ало-сиреневых сумерках. Солнце почти скрылось за горизонтом, и земля исходила белесоватыми струйками тумана, отдавая накопленное за день тепло. Терпко пахло полынью и цветущим тимьяном. Тим вёл кар, Алёна смотрела на него, на тонкий его профиль, отчёркнутый закатным светом, на его руки и ей казалось, что она сейчас лопнет от переполнявшего всё её тело запредельного, бессовестного счастья. «Мой», — думала она с горькой нежностью, вспоминая случившееся между ними. — «Мой мужчина…»