По образу дракона - [14]

Вернувшись вечером домой, с кожей, высушенной как старый пергамент, Мальтазар брал лупу и проверял работу молодой рабыни. Чаще всего он одобрительно кивал головой, бурча при этом что-то неразборчивое. Каждое утро он бесцеремонно ощупывал груди Боа, чтобы определить, насколько увеличились ее кристаллы. И не обнаруживая никаких изменений, он с подозрением поглядывал на девушку:

— Эй, а ты, часом, не больная? Я хочу сказать: ты вообще нормальная? Твои железы работают? Они как будто совсем не растут. И это при такой-то влажности!

Ему говорили, и не раз, что жара стоит небывалая. Но он упрямо продолжал опасливо коситься на своды, ощупывать руками стены своего жилища и надевать водонепроницаемые доспехи, стоило термометру упасть на один градус. Боа с тоской ждала наступления сезона дождей. Если даже солнце настораживало Мальтазара, что он потребует от нее, когда по скалам ударят ливни?

Пришло время облаков. Боа с замирающим сердцем смотрела, как они наступают из-за горизонта. Казалось, они ползут прямо по пока еще белой равнине, сглаживая дюны и скалистые отроги. Мальтазар не расставался больше со своей резиновой броней и жил в неотвязном страхе перед прорехами. По сотне раз на дню он заставлял Боа делать полный осмотр его защитного костюма, вглядываться в каждую пядь бугристой материи, ощупывать складки и трещины, проверять надежность заплаток.

— О, я знаю, что они ухмыляются за моей спиной! — проворчал он однажды вечером, усаживаясь поближе к огню (хотя жара в ту пору достигала семидесяти пяти градусов в тени!). — Пусть! Я знаю, что я делаю. Жизнь меня чему-то научила, и мне доводилось видеть, как такие вот сильные духом однажды утром просыпались в студнеобразном теле, потому что за ночь осенний туман проник в их нору… Туманы — самые коварные враги! Их можно спутать с дымом от очага, а они есть прямо противоположное: водяной пар, облако из крохотных капель, подвешенных в воздухе, миллионы микроскопических капель, что оседают на твоей коже, пока ты спишь!

Охваченный внезапным вдохновением, он поднялся и схватил девушку за руку.

— Пойдем! — приказал он. — Я тебе кое-что покажу. Это тайна. У тебя нет языка, а значит, ты не сможешь никому рассказать. Впрочем, не думаю, что ты бы и захотела. Ну, пойдем!

Он потащил за собой Боа, отчасти заинтригованную, отчасти напуганную, по каменному коридору с настойчивостью проповедника, охваченного обличительным пылом. Они спустились на три уровня и по тоннелю, освещенному факелами, устремились к самому сердцу скалы. Наконец они вышли в естественный грот, где потрескивал костер, сложенный из черных плиток. Эти плитки назывались «антрацитом», и пользоваться ими могли только очень важные господа. Вокруг огня копошился десяток монстров. Студенистые существа, человекообразные медузы с прозрачной кожей. Они медленно перемещались с хлюпающим звуком, оставляя позади себя липкий след и ошметки плоти. Боа отшатнулась, но старик схватил ее за талию и толкнул вперед.

— Вот, смотри! — осклабился Мальтазар, довольный своей шуткой. — Смотри, что сталось с заправскими насмешниками. Те самые сильные духом, которых туман превратил в самых кротких смиренников. Они не умерли, нет: влага не проникла дальше поверхности их кожи, и мутация ограничилась лишь необратимым расширением эпидермиса. За одну ночь! Это произошло за одну единственную ночь! Все они принадлежат к богатым и влиятельным семьям, поэтому их не уничтожили, а просто… изолировали. Они никогда не выходят из своей норы, да у них и сил бы на это не хватило. Чтобы они могли немного развлечься, раз в год к ним приводят десяток рабынь, таких, как ты. Строптивых девчонок, которые вызвали недовольство своих хозяев. Что они делают с этими куклами? Этого я не знаю. Но злые языки поговаривают, что некоторые девушки предпочитают броситься в огонь, лишь бы избежать их прикосновений.

Боа хотелось закричать, но обрубок языка бился во рту, не в состоянии породить ни звука. Наконец, Мальтазар вывел ее из оцепенения.

— Встряхнись! Мы уходим. Здесь ужасно влажно. Скажи «прощай» этим насмешникам: их не часто балуют визитами!

Прежде чем углубиться в туннель, он обернулся в последний раз, и девушка услышала, как он пробормотал сквозь зубы:

— Изводить столько доброго антрацита на подобный мусор! Непозволительно!

Всю следующую неделю бушевали грозы, и Боа почувствовала, что груди начинают ее беспокоить. Малейшее касание отдавалось глухой болью. Вот она и приступила к своей работе «губкой». К пущей ее беде, Мальтазар имел несчастье быть назначенным по жребию часовым дождя. Эта «честь» подразумевала двенадцатичасовой пост у выхода из пещер, под брызгами дождя; двенадцать часов, в течение которых надлежало вглядываться в горизонт, все более скрываемый зеленью, чье легкое трепетание в любой момент могло обернуться приближением дракона. Старик был весьма недоволен своим назначением.

— Это происки! — возмущался он каждый вечер, укрывшись меховыми покрывалами. — Жребий был нечестным! Они хотят меня устранить, это точно. По возрасту я должен быть освобожден от всякой действительной службы. Это дело молодых забияк, а не старых мудрецов! Одним словом — интриги, вот что я тебе скажу!