По найму - [70]
— Боже упаси!
— Вот именно. Стало быть, круг сильно сужается.
— На что ты намекаешь?
— У меня ощущение, что автор — кто-то из нас с тобой. Причем я этого письма не писал — ты уж мне поверь.
«Ну, сейчас начнется!» — подумал Ледбиттер.
Напряжение достигло наивысшей точки. Так натягивается струна, прежде чем со звоном лопнуть.
— По-твоему, это сделала я? — очень тихо спросила Констанция.
— Больше некому.
Констанция отчаянно вскрикнула:
— Честное слово, Хьюи...
— Но больше некому!
— Хьюи, я готова поклясться чем угодно. Ты можешь мне не верить...
— Но если не ты, кто же? Больше некому, — еще раз повторил Хьюи. — Ты же сама сказала, что не хотела этого брака.
— Хьюи, не надо! — взвизгнула Констанция. — Умоляю тебя, перестань! Ты меня убиваешь. Мы ведь знаем друг друга так давно, почему же ты мне не веришь? Ради Бога, возьми назад эти ужасные слова, скажи, что ты не имел этого в виду, скажи...
— Да замолчишь ты наконец? — прошипел Хьюи. — Ты что, хочешь, чтобы нас услышал шофер? У тебя очень громкий голос, я давно обратил внимание...
Ледбиттер незаметно задвинул стекло. С него хватит, он сыт по горло. Теперь из-за перегородки доносились невнятные отрывки упреков и оправданий, всхлипываний, их маленький мирок сотрясался в конвульсиях. «Вот это да! — удивлялся про себя Ледбиттер. — Выходит, сработало! Что ж, так им и надо».
ГЛАВА 26
Ледбиттер по-прежнему гнал машину к Ричмонду. Они уже подъезжали. Если б не задержка, они давно бы уже были на месте. Для Ледбиттера Ричмонд был городок как городок, ничуть не лучше других: когда он ездил туда гулять с Кларисой, он казался ему ничего, но в остальное время никаких эмоций не вызывал.
Начинало темнеть. Он не видел, что творилось на заднем сиденье. Полумрак превратил стеклянную перегородку в глухую стену. А впрочем, пусть делают что хотят — пусть перегрызают друг другу глотки, ему наплевать. В воскресенье в это время будет еще совсем светло — с воскресенья вводится летнее время, не забыть бы перевести часы. Он-то не забудет, а вот за клиентов поручиться трудно. Кое-кто из них как пить дать прозевает, проспит — проспит в прямом смысле! Одна его пассажирка иногда ездила в церковь к ранней службе: однажды он заезжает за ней ровно в 7.45, а она сладко спит — забыла перевести часы. У нее получилась неувязочка со спасением души, а он прокатился за здорово живешь.
Удивляться, впрочем, особенно нечему — такая уж у него работа, где случается всякое, в том числе и ссоры между пассажирами. Интересно, чем все это кончится. Пока ясно одно: дело приняло серьезный оборот, только непонятно, как это может отразиться на нем самом. Господи, до чего быстро темнеет! Жаль, нельзя переставить стрелки сейчас. Мысль о том, что это можно будет сделать только в воскресенье, больно отозвалась в его усталом сознании. Эх, перескочить бы через час, и сразу все изменилось бы — новые места, новые люди, новые мысли. Новая жизнь! Куда там — он безнадежно увяз в настоящем, да и в прошлом тоже.
Тут он попробовал представить свое нынешнее положение в виде физического тела, чтобы можно было измерить его или взвесить на обыкновенных весах и тем самым получить наглядное представление о том, насколько все это серьезно. Уменьшаются или увеличиваются его проблемы? Легчает или тяжелеет на душе? В чем суть происходящего? Как все это отразится на нем? За перегородкой он был как в вакууме. Что там, за стеклом? Мир или война? Ему показалось, что они утихомирились. Потом все опять пришло в смятение. В стекло забарабанили. Ледбиттер отодвинул перегородку.
— Прошу прощения, Ледбиттер, — сказал Хьюи, — но моя спутница плохо себя чувствует. Отвезите нас обратно в Кэмден-Хилл.
— Хорошо, сэр, — отозвался Ледбиттер, а про себя подумал: «Это уже второй раз! Только теперь они вряд ли передумают. Похоже, больше мне их не возить».
— Может быть, мадам хочет глоток бренди, — предложил он. — У меня есть немного — так, на всякий случай, вдруг пассажиру станет нехорошо. Сам-то я не пью, — добавил он.
— Хочешь выпить? — спросил Хьюи Констанцию.
— Да... нет, то есть да. Вы очень предусмотрительны, мистер Ледбиттер, — забормотала Констанция, — а у вас есть стакан?
Ледбиттер достал все необходимое.
— Какая прелесть! — восхитилась она. — Не машина, а самый настоящий бар. — Тут она истерически расхохоталась, сделала глоток, поперхнулась и закашлялась. — Спасибо, — наконец проговорила она. — Мне сразу стало лучше. А ты не хочешь немножко бренди, Хьюи, если, конечно, мистер Ледбиттер не возражает?
— Нет, благодарю, — отозвался Хьюи. — Ты в общем-то была права: праздновать нам нечего.
«Опять начинают цапаться», — подумал Ледбиттер.
— Почему бы нам не отметить наше расставание? — усмехнулась Констанция. — Скажи честно, Хьюи, ты ведь меня не любишь? Ты считаешь меня мошенницей? Ну так давай выпьем на прощание.
— Вряд ли у водителя есть второй стакан, — сказал Хьюи.
— Боюсь, что нет, сэр.
— Ну так и выпей из моего, — предложила Констанция. — Тебе не привыкать!
— Спасибо, но я лучше не буду.
— Почему?
— Что-то не хочется.
— Мистер Ледбиттер, — попросила Констанция, — позвольте мне еще глоточек. Налейте, если вам не трудно.
У большинства читателей имя Лесли Поулза Хартли ассоциируется с замечательным романом «Посредник», но мало кто знает, что начинал он свою карьеру именно как автор макабрических рассказов, некоторые из которых можно с уверенностью назвать шедеврами британской мистики XX века. Мстительный призрак, поглощающий своих жертв изнутри, ужин с покойником, чудовище, обитающее на уединенном острове… Рассказы, включенные в этот сборник, относятся к разным направлениям мистики и ужасов – традиционным и сюрреалистическим, серьезным и ироническим, включающим в себя мотивы фэнтези и фольклорных «историй о привидениях». Однако секрет притягательности произведений Хартли достаточно прост: он извлекает на свет самые сокровенные страхи, изучает их, показывает читателю, а затем возвращает обратно во тьму.
«Прошлое — это другая страна: там все иначе». По прошествии полувека стареющий холостяк-джентльмен Лионель Колстон вспоминает о девятнадцати днях, которые он провел двенадцатилетним мальчиком в июле 1900 года у родных своего школьного приятеля в поместье Брэндем-Холл, куда приехал полным радужных надежд и откуда возвратился с душевной травмой, искалечившей всю его дальнейшую жизнь. Случайно обнаруженный дневник той далекой поры помогает герою восстановить и заново пережить приобретенный им тогда сладостный и горький опыт; фактически дневник — это и есть ткань повествования, однако с предуведомлением и послесловием, а также отступлениями, поправками, комментариями и самооценками взрослого человека, на половину столетия пережившего тогдашнего наивного и восторженного подростка.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На встречу к писателю едет преданный почитатель, который просто живет в его романах…
Тонкие, ироничные, парадоксальные, вобравшие в себя лучшие традиции английской новеллистики, произведения Л. П. Хартли (1895–1972) давно вошли в золотой фонд мировой литературы. В данном сборнике представлены лирические, психологические и так называемые «готические» рассказы.
В сборник включены наиболее известные сказки О. Уайльда «Счастливый Принц», «Соловей и роза», «Кентервильское привидение» и др., а также повесть «Преступление лорда Артура Сэвила». Эти произведения вводят нас в царство волшебных небылиц, чаруют магией красивых слов, учат доброте, порядочности, верности долгу.
Перед Долли Фостер встал тяжёлый выбор. Ведь за ней ухаживают двое молодых людей, но она не может выбрать, за кого из них выйти замуж. Долли решает узнать, кто же её по-настоящему любит. В этом ей должна помочь обычная ветка шиповника.
На что только не пойдёшь ради собственной рекламы. Ведь если твоё имя напечатают в газетах, то переманить пациентов у своих менее достойных коллег не составит труда. И если не помогают испытанные доселе верные средства, то остаётся лишь одно — уговорить своего друга изобразить утопленника, чудом воскресшего благодаря стараниям никому дотоле неизвестного доктора Томаса Краббе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть о жизни Михаила Салтыкова-Щедрина. Анонимный перевод, распространяемый самиздатом.
Франсиско Эррера Веладо рассказывает о Сальвадоре 20-х годов, о тех днях, когда в стране еще не наступило «черное тридцатилетие» военно-фашистских диктатур. Рассказы старого поэта и прозаика подкупают пронизывающей их любовью к простому человеку, удивительно тонким юмором, непринужденностью изложения. В жанровых картинках, написанных явно с натуры и насыщенных подлинной народностью, видный сальвадорский писатель сумел красочно передать своеобразие жизни и быта своих соотечественников. Ю. Дашкевич.
Роберт Грейвз (1896–1985) — один из самых значительных поэтов и прозаиков Англии XX в. Написанная им серия исторических романов, из которых наиболее известные «Я — Клавдий», «Клавдий божественный», «Князь Велисарий», «Золотое руно», «Дочь Гомера» и, конечно же, «Царь Иисус», поставили его в один ряд с величайшими романистами XX в.Роман «Царь Иисус» (1946) рассказывает о переломной эпохе в истории человечества. Иисус предстает в романе не как икона, а как живой человек, который, страдая за людей, не в силах всех и сразу сделать счастливыми.