По-настоящему - [56]
А ещё выяснилось, что вести официальную часть выпускного вечера снова будем мы с Максимом…
Сегодня утром Максим вернул мне тетради с сочинениями. Днём, когда я пыталась сосредоточиться на занятиях, а не писать грустные стихи на листочках с какими-то черновиками, Максим позвонил мне домой.
– Марина, привет.
Я поздоровалась. Почему-то мне не хотелось с ним разговаривать, и я начала прокручивать в голове варианты быстрого завершения диалога.
– Ты… ты смотрела уже свои тетради? Которые я у тебя брал? – он явно волновался.
– Они у меня в руках.
– Посмотри внимательно. Пожалуйста.
И он положил трубку.
Я была заинтригована. Внимательно пролистала тетрадки.
На последнем листе одной из них было старательно выведено: «Я люблю тебя, Марина. Максим Даньский».
Тетрадь чуть не выпала у меня из рук.
Через десять минут телефон снова зазвонил. Всё это время я молча сидела на кровати, собираясь с мыслями.
Приехали. Оказывается, я нравлюсь Максиму. И он рассчитывает на взаимность? Но я люблю Стёпу! Я замуж за него собираюсь!
– Марина? Ты… посмотрела тетради?
– Да.
Мы помолчали.
– Спасибо, Максим. Мне… приятно. Очень.
Как глупо звучит! Но что говорить?
– Марина, я… я бы очень хотел встретиться и сказать тебе это, глядя в глаза. Я хочу стать твоим парнем. Ты не пожалеешь, обещаю, – он выпалил эту тираду буквально на одном дыхании.
– Макс… Не надо. Пожалуйста. Давай оставим всё как было.
Сказала и тут же подумала: «А как было? Никак».
– Почему? Я тебе не нравлюсь?
– Нет, конечно, ты мне нравишься. Но не так… Не так, как ты хочешь. – От души радуюсь, что не вижу его лица. – Я не могу стать твоей девушкой. Прости.
– Потому что ты со Стёпой? Ты любишь его?
– Да, – я говорю это с такой лёгкостью, что сама удивляюсь. Это же так просто и понятно. Я люблю Стёпу. Стёпа любит меня.
Молчание. Короткие гудки.
И я звоню Стёпе. Просто чтобы услышать его голос. Только почему-то молчу о своём разговоре с Максимом. Почему-то мне кажется, что рассказывать об этом – неправильно, нечестно.
Завтра первый выпускной экзамен. Сочинение. По этому поводу мама весь вечер общалась по телефону с членами родительского комитета, обсуждая животрепещущие организационные вопросы. Как кормить детей, как шпаргалки передавать… Это так забавно слушать. Как будто речь идёт вовсе не обо мне, а о ком-то постороннем.
Ловлю себя на мысли, что мне совсем не страшно. Я чувствую себя готовой на двести процентов.
Мама ходит вокруг меня: «Ты всё повторила? Ты точно ничего не пропустила?» Ей кажется странным, что, вместо того чтобы сидеть, уткунувшись в учебники, я лениво листаю томик Цветаевой.
Стёпка позвонил раньше обычного. На душе стало грустно, светло и как-то тревожно… Только не из-за завтрашнего дня. Он придёт и уйдёт. Из-за нас.
Осталось всего девятнадцать дней. Даже уже чуть меньше…
Ровно в 8.30 Стёпа зашёл за мной. Через 10 минут мы встретились во дворе с Олей и Наташей. Из окна нам махал Димка. Оля радостно жестикулировала ему в ответ. Ната была белого цвета. Она боялась. Я клятвенно пообещала ей, что всё будет хорошо.
Возле школы мы встретились с группой родителей, среди которых была и моя мама. Нам пожелали удачи и дали десяток очень полезных советов из серии «положить под правую пятку монетку» и «не входить в класс первым».
Ровно в девять началась торжественная линейка. Елизавета Петровна вскрыла конверт с темами экзаменационных сочинений. В зале стояла такая тишина, что казалось, пролетит муха – и у всех лопнут барабанные перепонки.
– Ну что же, друзья, вот ваши темы, – сказала Елизавета Петровна и зачитала следующий список:
«Философия Андрея Болконского и Пьера Безухова»;
«Тварь ли я дрожащая или право имею? Образ Раскольникова в романе “Преступление и наказание”»;
«Особенности стилистики романа в стихах “Евгений Онегин”»;
«Мой любимый поэт Серебряного века. Анализ стихотворения»;
«Гражданская война по И.Бабелю».
Я вздохнула с облегчением. Темы оказались вполне сносными. Стёпка бросил мне вопросительный взгляд. Я знала – он напишет о Раскольникове. «Цветаева?» – одними губами спросил он. Я кивнула. Как хорошо мы понимаем друг Друга…
Это стихотворение Марины Цветаевой «Молитва». Я писала о нём. И о ней. О красавице Серебряного века, со страдальческим именем и трагической судьбой. О её молодости. О том, что, когда Марина писала эти строчки, ей было почти столько же, сколько мне сейчас. И о том, что я понимаю, как это – хотеть всего сразу, немедленно и одновременно бояться этого, желая умереть мгновенно, на пике жизни…
Татьяна Мироновна, глядя мне через плечо, грустно улыбнулась и покачала головой. Да, я помнила, что медалистам нельзя выбирать свободную тему. Но писать какие-то избитые фразы о Болконском мне совсем не хотелось.
Я закончила сочинение стихами. Только уже своими. Может, это наивно и глупо, но мне почему-то показалось, что это правильно. Стихи сами просились, и получилось что-то в этом роде:
Весёлые короткие рассказы о пионерах и школьниках написаны известным современным таджикским писателем.
Можно ли стать писателем в тринадцать лет? Как рассказать о себе и о том, что происходит с тобой каждый день, так, чтобы читатель не умер от скуки? Или о том, что твоя мама умерла, и ты давно уже живешь с папой и младшим братом, но в вашей жизни вдруг появляется человек, который невольно претендует занять мамино место? Катинка, главная героиня этой повести, берет уроки литературного мастерства у живущей по соседству писательницы и нечаянно пишет книгу. Эта повесть – дебют нидерландской писательницы Аннет Хёйзинг, удостоенный почетной премии «Серебряный карандаш» (2015).
Произведения старейшего куйбышевского прозаика и поэта Василия Григорьевича Алферова, которые вошли в настоящий сборник, в основном хорошо известны юному читателю. Автор дает в них широкую панораму жизни нашего народа — здесь и дореволюционная деревня, и гражданская война в Поволжье, и будни становления и утверждения социализма. Не нарушают целостности этой панорамы и этюды о природе родной волжской земли, которую Василий Алферов хорошо знает и глубоко и преданно любит.
Рассказ Александра Ремеза «Рассказ о любви» был опубликован в журнале «Костер» № 8 в 1971 году.
Четыре с лишним столетия отделяют нас от событий, о которых рассказывается в повести. Это было смутное для Белой Руси время. Литовские и польские магнаты стремились уничтожить самобытную культуру белорусов, с помощью иезуитов насаждали чуждые народу обычаи и язык. Но не покорилась Белая Русь, ни на час не прекращалась борьба. Несмотря на козни иезуитов, белорусские умельцы творили свои произведения, стремясь запечатлеть в них красоту родного края. В такой обстановке рос и духовно формировался Петр Мстиславец, которому суждено было стать одним из наших первопечатников, наследником Франциска Скорины и сподвижником Ивана Федорова.