По-настоящему - [35]
Сегодня утром я чуть ли не за руку отвела Наташку сдавать кровь. Этот анализ обычно не делают в детской поликлинике, но врач договорилась с лабораторией, и сегодня нас ждали. Причём оказалось, что результаты станут известны очень быстро. Наташку трясло. Я буквально втолкнула её в кабинет, откуда она вышла через несколько минут с перебинтованной рукой.
К большому моему удивлению, мы даже не опоздали в школу. И перед первым уроком я успела напоить Нату чаем с шоколадкой. Как она отсидела все семь, я не знаю. Я сама не могла сосредоточиться, с трудом отвечала на элементарные вопросы и очень боялась, что меня вызовут к доске на физике. Вызвали. Я рассказала что-то о плазмах и каким-то чудом получила пять баллов. Наконец этот длинный, выматывающий школьный день закончился. Оля побрела домой, а мы с Наташей помчались в поликлинику. Мне даже стало немного стыдно перед Олей: она ещё не оправилась от своей потери, а мы в эти два дня её просто забросили.
…Меня удивило только, что Оля даже не спросила, куда мы направились вдвоём. В прежние счастливые дни она бы покою нам не дала, узнав, что мы с Наташей что-то делаем без неё. Я понимаю, это была милая особенность нашей давней дружбы… Мы просто выросли – все трое, и детские условности никого из нас не волнуют. Но всё же это немного грустно…
Сейчас я в состоянии писать спокойно. А когда мы подходили к поликлинике, меня слегка потряхивало от волнения. На Наташку вообще больно было смотреть. Она шла молча, изредка шмыгая носом и всё крепче вцепляясь в мою руку. Никогда ещё дорога от школы до детской поликлиники, которую я проделывала минимум раз в месяц, не казалась мне такой длинной. Никогда ещё я не видела, чтобы медсёстры в регистратуре искали результаты анализов так долго. Наконец мы получили заветную бумажку.
Наташа зажмурилась.
– Я не могу, – прошептала она. – Смотри ты.
У меня перехватило дыхание. Каракули врача прыгали перед глазами.
«Тест на… беременность…»
– Отрицательно, – выдохнула я, найдя нужную строчку.
Наташа смотрела на меня круглыми от ужаса глазами.
– Видишь, – я протянула ей листочек, – всё в порядке.
Ната поднесла бумажку к глазам. Она готова была танцевать от радости, и я впервые за много-много дней увидела весёлые искорки в её глазах.
Ещё вчера поздно вечером она сказала мне, что всё для себя решила. И если бы тест оказался положительным, то Наташка не стала бы делать аборт. «Я понимаю, это глупо – от начала и до конца, но я готова заплатить за свою глупость», – говорила она. И я в глубине души понимала, что, какое бы решение она ни приняла в этой непростой ситуации, оно будет правильным… А сегодня – мы просто радовались тому, что всё закончилось. И тому, что теперь Наташа будет более осмотрительной.
Не могу понять, что происходит. Похоже, Татьяна решила навязать мне свою дружбу! В прошлую пятницу она подошла ко мне на перемене и попросила прощения за все гадости, которые сделала. И даже сказала, что Стёпа был прав, когда выбрал меня, а не её. Сегодня эта странная особа несколько раз звонила мне, всё время находя весьма убедительные предлоги вроде нерешаемых уравнений по алгебре. Почему-то я не верю в её расположение к себе.
Как всегда, в школе был праздник для учителей. Как всегда перед этим, вчера весь день пришлось бегать по городу, закупая цветы и конфеты. Занятие не самое приятное, тем более в компании с Татьяной. Да-да, она вызвалась мне помогать! Оля ушла с уроков из-за высокой температуры, так что мне волей-неволей пришлось принять Татьянино предложение. Мы два часа ходили по магазинам в поисках подарков. Причём она всё время пыталась подчеркнуть, что относится ко мне с искренней симпатией. Даже в кафе звала. Мне оставалось только удивляться. Может быть, я зря в ней сомневаюсь? Нет-нет, вряд ли.
Оля заболела. Второй день у неё держится очень высокая температура, при полном отсутствии каких-либо других симптомов. Даже Олина мама-врач не знает, что делать. Мне кажется, это нервное.
Я люблю его. Эта мысль заслонила собой почти всё. Мне нужен его ласковый голос и слова, от которых что-то переворачивается в груди. Его руки, нежно перебирающие мои пальцы. Его добрые глаза. Непокорные завитки волос. Губы, которые только один раз нежно коснулись моих – так, что это был ещё не поцелуй, но что-то важное, предшествующее ему… Мне просто нужен он. Иначе я сойду с ума…
Димка сегодня познакомился со Стёпой. Знаешь, дневничок, брат потом сказал мне: «Хороший парень. Твой». Не могу понять, как же я раньше жила без всех этих чувств. Как я могла десять лет сидеть со Стёпой в одном классе и совершенно не обращать на него внимания?
Оле стало немного лучше. Мы со Стёпкой к ней заходили. Он ведёт себя как настоящий джентльмен – поздравил с праздником мою маму, подруг. И, конечно, меня.
Мы целовались… И как! Захватывало дух, кружилась голова, не хотелось отрываться от его губ, такими мягкими, сладкими нежными они были…
Вечером мы ходили в кино. На старый-старый фильм «В джазе только девушки». Смеялись от души. А потом шли домой по всё ещё снежному, но уже подтаивающему городу. В какой-то момент, на набережной, я вдруг стала убегать от Стёпки и прятаться за деревья, а он догнал меня в два прыжка, подхватил на руки и поцеловал…
Весёлые короткие рассказы о пионерах и школьниках написаны известным современным таджикским писателем.
Можно ли стать писателем в тринадцать лет? Как рассказать о себе и о том, что происходит с тобой каждый день, так, чтобы читатель не умер от скуки? Или о том, что твоя мама умерла, и ты давно уже живешь с папой и младшим братом, но в вашей жизни вдруг появляется человек, который невольно претендует занять мамино место? Катинка, главная героиня этой повести, берет уроки литературного мастерства у живущей по соседству писательницы и нечаянно пишет книгу. Эта повесть – дебют нидерландской писательницы Аннет Хёйзинг, удостоенный почетной премии «Серебряный карандаш» (2015).
Произведения старейшего куйбышевского прозаика и поэта Василия Григорьевича Алферова, которые вошли в настоящий сборник, в основном хорошо известны юному читателю. Автор дает в них широкую панораму жизни нашего народа — здесь и дореволюционная деревня, и гражданская война в Поволжье, и будни становления и утверждения социализма. Не нарушают целостности этой панорамы и этюды о природе родной волжской земли, которую Василий Алферов хорошо знает и глубоко и преданно любит.
Рассказ Александра Ремеза «Рассказ о любви» был опубликован в журнале «Костер» № 8 в 1971 году.
Четыре с лишним столетия отделяют нас от событий, о которых рассказывается в повести. Это было смутное для Белой Руси время. Литовские и польские магнаты стремились уничтожить самобытную культуру белорусов, с помощью иезуитов насаждали чуждые народу обычаи и язык. Но не покорилась Белая Русь, ни на час не прекращалась борьба. Несмотря на козни иезуитов, белорусские умельцы творили свои произведения, стремясь запечатлеть в них красоту родного края. В такой обстановке рос и духовно формировался Петр Мстиславец, которому суждено было стать одним из наших первопечатников, наследником Франциска Скорины и сподвижником Ивана Федорова.