По миру с барабаном - [61]

А еще у индусов замечательные шлепанцы. Есть кожаные, с кольцом для большого пальца, на котором только и крепятся. Есть и такие, какие носил Ганди: деревянная пластинка с палочкой в форме грибка спереди, так чтобы его можно было вставить между большим и вторым пальцами, и больше ничего.

Куда нам с нашими изощрениями цивилизации понять, что можно жить так просто!

Но так или иначе, благодаря ограниченности наших средств нам приходится изощряться и в простоте, экономя на чем только можно, как в случае с этой комнатой на двоих.

А еще я испытывал некоторую гордость, что на мне экономия получалась сама собой. Дело в том, что в Нью-Дели я слишком поздно передумал возвращаться вместе с мирянами в Москву, и на меня, в отличие от всех остальных, не успели купить месячный железнодорожный проездной. Как мы потом посчитали, он стоил бы гораздо дороже той суммы, которая была потрачена на мои билеты на каждый поезд. Но мало того, мне удалось до Мадраса ехать вообще зайцем. Однако в экспрессе «Мадрас – Мадурай» кондуктор меня засек. Он разбудил Тэрасаву-сэнсэя, требуя оплатить мой билет и штраф. Я тем временем спал и не ведал об их исполненном драматизма разговоре, увенчавшемся тем, что Сэнсэй заплатил всего 60 рупий кондуктору лично, тогда как официальная сумма – 10 тысяч, или же, согласно правилам, вывешенным в каждом вагоне, – три месяца тюрьмы… В общем, мне пришлось распрощаться со своей гордостью.

Перед отъездом на вокзал вчера нам устроили прощальный ужин. Его преподнесла всем монахам и гостям одна индийская фирма. То, как мы едим, фотографировали для международного американского журнала. Журналисты попросили представить всех, кто присутствовал. Монах-японец, постоянно живущий в бомбейском храме (где и Тэрасава-сэнсэй когда-то долгое время практиковал), с юмором рассказал о каждом японце. Я с благоговением ужаснулся их огромному монашескому возрасту. Сэнсэй принял посвящение в 1970-м, всю мою жизнь он – монах. А наш возраст – у кого пять лет, у кого – и года не наберется. И как много они успели сделать! Поэтому японцев представляли подолгу, а про нас Тэрасава-сэнсэй сказал очень коротко: имя да страна. За одним столом с нами сидел легендарный монах, сорок дней постившийся с молитвой в Никарагуа во время войны. «Как Христос», – сказал о нем монах из Бомбея. Он рассмеялся…

Поскольку мы задержались только из-за болезни Сергея, сегодня у нас целый день свободный. Есть время повспоминать о том, что пропустил в своих спешных записях.

В Киргизии, в Бишкеке, есть музей, в котором освещена предыстория центральноазиатских курганов. Еще при жизни Будда показал, какой должна быть ступа для его праха, поставив перевернутую патру на ладонь. И племя Сакьев (или Шакьев), из которого вышел Будда, с тех пор стало строить надгробия именно такой формы. Впоследствии Сакьи, подвергшиеся геноциду на своей родине, бежали в район Гималаев и Центральной Азии[76]. Жили они и на территории нынешней Киргизии. Тэрасава-сэнсэй рассказывал, что в китайском городе Аксу в Синьцзян-Уйгурском районе сейчас есть так называемая «улица ювелиров». Так вот, все эти ювелиры – потомки Сакьев, то есть потомки Будды. Правда, теперь они не исповедуют буддизм: уйгуры поменяли буддийскую веру на мусульманскую тысячу лет назад, как сказал нам в Бишкеке таксист из довольно большой уйгурской диаспоры, обосновавшейся в этом городе.

А еще в Бишкеке Слава, старший монах нашей сангхи, рассказал, как до встречи с Тэрасавой-сэнсэем учился в петербургском дацане. Лама Самаев, тогда только что вернувшийся из монастыря в Индии, установил в дацане правильный порядок обучения. В 4 часа подъем, поклоны перед алтарем, завтрак, затем храм открывается для прихожан, и проходит утренняя служба, после которой начинаются уроки: тибетский, английский языки, логика, сутры, «цанид» – то есть диспут. После обеда отводится час на то, чтобы выучить все уроки наизусть и ответить на занятиях, начинающихся сразу же по истечении этого часа. Освобождаешься только в восемь вечера, однако продолжаешь учиться до часа ночи. Чтобы высыпаться, на кровати с железной сеткой клали доски.

Я вспомнил лам, которых мы видели в Бодхгае. Они целый день совершали поклоны-простирания в парке возле дерева Бодхи. По тибетской традиции почтительный поклон означает, что ты полностью ложишься на землю, поэтому ламы подстилали перед собой коврики. Несведущему человеку могло показаться, что они делают просто физкультурные отжимания.

9 ноября 1996 г. Предположения о болезни Сергея сменяют одно другое. Тэрасава-сэнсэй думает, что у него малярия: комар занес через укус микроскопических насекомых, которые вместе с кровью попали в голову, отчего у Сергея сильная головная боль. После трех таких заболеваний мозг разрушается, давая большой шанс стать «архатом»[77]. Лечится это только хинином, причем не менее двух недель, иначе насекомые через три месяца дадут потомство – и болезнь повторится.

Сергей становиться «архатом» совсем не хочет, поэтому ему придется прервать путешествие и остаться в больнице, а потом монахиня из «Новой Венуван-вихары», приехавшая в Мадурай на открытие храма, заберет его с собой на самолете в Раджгир, где он продолжит лечение и будет ждать нас.