По миру с барабаном - [45]
После нашей отповеди Куликову Марш стал постоянно сталкиваться с трудностями. В Астрахани нас принимала областная администрация и комитет «Матери за мир». Гостиница, питание, экскурсия в краеведческий музей, выступление народного песенного ансамбля – все это было бесплатно нам преподнесено. Но в результате у нас не осталось времени на проведение в городе намеченных акций. Произошла только встреча с астраханскими солдатскими матерями в здании администрации. Они присоединились к Маршу, но, как потом оказалось, лишь затем, чтобы бесплатно добраться до Минвод, откуда они совершенно независимо поехали в Грозный за своими сыновьями. Конечно, некоторые из них помогали участникам Марша нести транспаранты, – мы благодарны им, понимаем их нетерпение и не виним этих матерей ни в чем. Но совершенно очевидно, что астраханская администрация использовала их, чтобы внести раскол в наш Марш. К астраханским матерям присоединилось еще несколько ехавших из Москвы, соблазнившихся обещанием местного комитета быстро доставить их до Грозного. Потом их всех задержали в Моздоке…
После Астрахани только в Элисте нам удалось сделать все так, как наметили заранее. Возможно, потому, что Калмыкия – буддийская республика и с уважением отнеслась к Маршу, одним из организаторов которого явился наш буддийский орден. Но ни в Ростове-на-Дону, ни в Ставрополе, ни в Минеральных Водах мы решили не останавливаться. Поняли, что нигде в России нам не дадут создать ненасильственное движение. Скрытое, глухое сопротивление было уже налицо. А столкнуться с открытым сопротивлением мы не хотели, не добравшись до Чечни. Мы поехали сразу в Ингушетию, где нас давно ждали. Но не так-то просто оказалось сделать даже это.
На вокзале в Минеральных Водах нам наврали, что до Назрани нет прямого поезда, ехать надо либо через Беслан, либо через Нальчик. Председатель Комитета солдатских матерей России Мария Кирбасова вспомнила, что от Беслана добраться до Назрани почти невозможно большой группе людей. Сели на поезд до Нальчика. Мы уже знали, что правительство Кабардино-Балкарии официально отказало нам в проведении каких-либо акций на территории республики, и собирались в Нальчике сразу же пересесть на поезд до Назрани. Однако спецслужбы перестраховались. На границе Кабардино-Балкарии, на станции Прохладное в электричку вошло человек десять милиционеров с автоматами наперевес. Они сказали, что готовы задержать поезд, пока мы не решим пересесть на автобус, которым они предлагают довезти нас до Назрани. То есть ненавязчиво намекнули, что другого выхода у нас нет. Выйдя из электрички, мы увидели около тридцати вооруженных милиционеров. Делая видимое усилие, чтобы сохранять вежливость, они поторопили нас сесть в автобус. Учителю буддийского ордена Дзюнсэю Тэрасаве и Марии Кирбасовой насилу удалось выпросить у них пять минут на то, чтобы сообщить в наш штаб в Москве о непредвиденном изменении планов. Из этого штаба представитель английской христианской организации квакеров-пацифистов Крис Хантер давал сообщения о прохождении Марша в международные средства массовой информации. Без его работы мы не имели бы поддержки мирового сообщества и, думаю, власти разобрались бы с Маршем сразу и совершенно бесцеремонно, сочинив какую угодно ложь в оправдание.
С сопровождением ГАИ милицейский автобус повез нас якобы в Назрань, но привез в Моздок, где ГАИ нас бросило. Водитель автобуса отказался везти нас дальше без сопровождения: дорога лежала через район боевых действий. Нас окружили местные жители и стали возмущаться действиями кабардинской милиции. Один предложил на своей машине показать безопасную дорогу. Но водитель отказался ехать наотрез. Итак, стоило нам оказаться за пределами Кабардино-Балкарии, заботливость властей иссякла. Мало того, они хотели бросить нас в Моздоке, откуда до Назрани добраться очень трудно. Стало очевидно, что они используют любые пути, чтобы запутать Марш, поселить в его участниках неуверенность и страх. В Моздоке к нашему автобусу подошла солдатская мать и сообщила о ста солдатских матерях, собравшихся здесь в кинотеатре, которых не пускают в Чечню. Бедные матери из Астрахани, поддавшиеся уверениям своей администрации!
Мы не выходили из автобуса и настояли на возвращении в Прохладное. Там, опять-таки не выходя из автобуса, потребовали довезти нас до обещанной Назрани. После трех часов ожидания и переговоров с милицией на повышенных тонах нам наконец дали другой автобус, водитель которого не боялся ехать в Назрань. Он не боялся потому, что ему приказали ехать не через Моздок.
Совсем другой прием ожидал нас в Ингушетии. Хотя мы не успели провести в городе еще ни одной акции, вся Назрань уже знала о нас. Буддийских монахов, сразу заметных своей одеждой, старейшины приветствовали на улицах, выражая надежду, что Марш материнского сострадания спасет единый вайнахский народ Чечено-Ингушетии от беды, которую обрушила на него российская армия.
Несколько утренних часов, пока нам подыскивали жилье, мы провели в президентском дворце. По телевизору Останкино передало, что на границе с Ингушетией со стороны Чечни наблюдается скопление боевиков, переодетых в форму российских солдат, и что они готовят провокации по отношению к участникам Марша. После препятствий, с которыми мы столкнулись по пути в Назрань, мы не могли поверить в это сообщение. Если кто и провоцировал нас, так это только российские власти! И свои будущие провокации они попросту хотят списать таким образом на защитников Чечни. Куликов боится правды, которую могут увидеть собственными глазами участники Марша, когда окажутся на территории Чечни. Вот почему вскоре он прислал в президентский дворец Ингушетии директиву, чтобы Марш материнского сострадания не пускали в Чечню и всячески разъясняли через средства массовой информации о готовящихся против него провокациях. Но президент Ингушетии Руслан Аушев не стал следовать этой директиве. Напротив, правительство оказало нам всяческое содействие.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.
Автор книги много лет помогала выходцам из Восточной Европы находить общий язык с британской полицией. Это трудная задача – ведь речь идет не просто о переводах с русского, польского, украинского или сербско-хорватского. Растолковывать приходилось – причем обеим сторонам – всю грамматику чужой жизни. «Тем, кто собрался выезжать, – читать как инструкцию, тем, кто остается, – читать для развлечения, и еще какого!» (Патриция Роговска, Лондон). Русский перевод своей книги, написанной по-польски, Светлана Саврасова сдала в издательство между двумя курсами химиотерапии.
Эту историю часто называют одним из самых ярких и опасных приключений ХХ века. Слава Курилов, профессиональный океанограф, хотел увидеть весь мир, а родная страна не пускала его дальше своих границ. Тогда он посреди океана спрыгнул с борта круизного лайнера. Он выплыл. «В каком-то смысле он воплощал в себе одновременно и гумилевского читателя, и его же героя, бросающего вызов судьбе… Русской интеллигенции не след забывать своих героев: их не так много. Тот, кто прочтет эту книгу, никогда не забудет страниц, в которых Слава Курилов, покрывшийся за три дня и три ночи одинокого плавания светящимися микроорганизмами, скользит в тихоокеанской ночи, каждым своим движением поднимая ворохи огня; вот он, образ вечного мятежника» (Василий Аксенов).