По миру с барабаном - [106]
«Вы ничего не поняли из того, что я сказал», – заключил Сэнсэй.
В тот день мы снова (как и в Вайшали), шли три часа без перерыва. Изможденные, остановились в небольшом городке возле колонки, под которой и искупались, и постирались. За три часа на солнце все высыхает мгновенно. Тимур отправился на базар за едой, но долго не возвращался. Как выяснилось, он заказал омлеты и прождал их целый час. Это вызвало новую бурю негодования у Учителя: «Ты накупил всякой всячины, да еще эти омлеты – ты забыл, что мы во время марша едим только вегетарианскую пищу! Теперь индусы станут думать про нас, что мы не настоящие монахи, а переодетые туристы, у которых много денег и которым незачем делать подношение простой деревенской едой!»
В общем, омлеты мы съели, но с тяжелым сердцем.
Все эти наставления были нужны, чтобы подготовить нас к Кушинагаре. Для меня как аспиранта Института востоковедения это вдвойне важное место. Я пишу диссертацию на тему самой последней проповеди Будды, которая называется Махапаринирвана-сутра и была произнесена им именно здесь, между двумя деревьями, в позе полулежа, перед самым уходом из жизни. Но что все мои научные познания по сравнению с таким простым и вместе с тем глубоким учением, которое дал нам Сэнсэй![103]
В Кушинагаре мы побывали у самой первой ступы и увидели слона. Наездник предложил каждому из нас посидеть на нем. Я не стал искушать судьбу после того, как два года назад в Калькутте попал под автобус.
Взойти на ступы древних будд
12 декабря 1998 г., суббота. Мы решили не продолжать пешее шествие. До границы с Непалом доедем на транспорте и завтра пересечем ее. Индийская часть Широкого марша мира по Евразии завершена. Надо подводить какие-то итоги. Что я вынес из всего этого?
Какие-то фундаментальные выводы на ум не приходят.
Но вспоминается, как мы несколько дней на привалах обсуждали с Сергеем, отчего полная луна видна на небе так редко. Все убеждали его, что это из-за тени, которую Земля отбрасывает на Луну. Сергей же тщетно пытался доказать прописную истину: все из-за того, что так падают на Луну лучи Солнца, Земля же отбрасывает на Луну тень совсем нечасто, и называется это лунным затмением. Никто не хотел верить Сергею. Спор начал понемногу всех раздражать, стали переходить на личности. Сергей же не сдавался, он нарисовал подробные схемы, смотреть на которые, однако, никто не хотел. В конце концов Тэрасаве-сэнсэю надоело наблюдать за этим, и он попросил Сергея не вносить дисгармонию в жизнь общины. «Неважно, удастся ли тебе доказать свою правоту. Если ты прав, тебе достаточно просто знать об этом», – мудро заметил Учитель.
И поведал о том, что буддизм в Индии разрушился именно из-за споров.
Перед дворцом царя стоял барабан, ударить в который означало вызвать на диспут самого умного монаха. Победившему царь предлагал всевозможные богатства. Поначалу монахи отказывались, а потом стали брать. Благодаря своему интеллекту они становились «элитой», бронзовели и забывали о духовном Пути. Простые люди перестали поддерживать таких монахов. «Зачем? – думали они. – Ведь о них заботится царь». Между духовенством и народом росла пропасть, и когда начались религиозные войны, никто не стал защищать хранителей буддийской веры. Так и исчез буддизм в Индии.
Все это Сэнсэй рассказывал нам в реденькой рощице на привале, и вдруг на дороге вдалеке показались какие-то люди с плакатами. Их было человек сто, они шли строем, были одеты в одинаковую синюю форму и что-то ритмично выкрикивали. Быстро собравшись, мы двинулись навстречу этой тоже, в общем-то, «падиятре»[104]. Мы ведь тоже несем плакаты (за ядерное разоружение Индии и Пакистана). А что написано на плакатах у них?
Подойдя поближе, мы увидели, что это школьники, возвращавшиеся после прививки. Они агитировали сельских жителей тоже сделать себе прививки. Кому-то это может показаться смешным, но для Индии, особенно для ее глубинки, это действительно актуально. Каких только уродств я здесь не перевидал! А все потому, что люди даже не знают о возможности сделать те элементарные прививки, которые на Западе «по умолчанию» делают новорожденным.
Другое дело, что такие люди, равно как и психически больные, органично вписываются в деревенское общество, их принимают такими, какие они есть, им находят какое-нибудь дело, с ними общаются на равных. Что, однако, не отменяет необходимости прививаться.
Учителя этих повстречавшихся нам детишек, одетых в синюю форму, были исключительно мужчины, и каждый держал в руках здоровенную лакированную дубину.
Я спросил Сэнсэя: «И что, они правда бьют этими дубинами ребят?». Не успел Сэнсэй ответить, как Коля из Черкасс горячо подтвердил, что видел, как бьют. Все стали возмущаться, особенно москвичи. А Сэнсэй отреагировал неожиданно «негуманно». Он вспомнил, как в школе его тоже бил за шалости один учитель, которого Сэнсэй, тем не менее, любил больше всех остальных преподавателей:
«Сейчас у нас в Японии учителя сразу выгоняют из школы, стоит тому поднять руку на ребенка. Родители все вместе приходят к директору жаловаться, если педагог сделает это хотя бы с одним из учеников. Но, как ни странно, в итоге остаются только равнодушные учителя. Если учитель бьет, значит он ревностен в исправлении ошибок учеников».
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Автор книги много лет помогала выходцам из Восточной Европы находить общий язык с британской полицией. Это трудная задача – ведь речь идет не просто о переводах с русского, польского, украинского или сербско-хорватского. Растолковывать приходилось – причем обеим сторонам – всю грамматику чужой жизни. «Тем, кто собрался выезжать, – читать как инструкцию, тем, кто остается, – читать для развлечения, и еще какого!» (Патриция Роговска, Лондон). Русский перевод своей книги, написанной по-польски, Светлана Саврасова сдала в издательство между двумя курсами химиотерапии.
Эту историю часто называют одним из самых ярких и опасных приключений ХХ века. Слава Курилов, профессиональный океанограф, хотел увидеть весь мир, а родная страна не пускала его дальше своих границ. Тогда он посреди океана спрыгнул с борта круизного лайнера. Он выплыл. «В каком-то смысле он воплощал в себе одновременно и гумилевского читателя, и его же героя, бросающего вызов судьбе… Русской интеллигенции не след забывать своих героев: их не так много. Тот, кто прочтет эту книгу, никогда не забудет страниц, в которых Слава Курилов, покрывшийся за три дня и три ночи одинокого плавания светящимися микроорганизмами, скользит в тихоокеанской ночи, каждым своим движением поднимая ворохи огня; вот он, образ вечного мятежника» (Василий Аксенов).