По любви - [84]
– Ладно.
Ехал на маршрутке до какого-то села. Шёл весь мокрый по подвесному мосту через Москву-реку. Опять ехал на маршрутке до станции. Сел в электричку на станции Кубинка. Поехал домой.
Дома было одиноко и пусто. Лежал два дня, тупо глядя в потолок. Пытаясь переосмыслить всё произошедшее. На третий день зашёл в редакцию. Ему сообщили – с работы он уволен. За прогулы без уважительной причины. Вернули трудовую. Вечером решил зарядить мобильный. В сошедшем с ума от пропущенных звонков телефоне – три пропущенных от неё. Перезвонил.
– Привет.
– Привет.
– Ну как у тебя?
– Пока всё сложно. Проблемы с отцом. Он с ума сходит. Не пускает меня никуда. Этот приезжал к нам. Жених. Приставал. Зовёт замуж. Я держусь.
– Ясно. Бежать тебе от них надо.
– К тебе?
– Ко мне.
– Дай время.
– Ты есть в соцсетях?
– Я удалилась отовсюду.
– Понял.
На четвёртый день после того, как на своей страничке в «Фейсбуке» он разместил несколько фотографий из своей нездешней коллекции с заголовком «Моя с Василисой планета. Думайте, люди…», к нему в квартиру позвонили. На лестничной площадке – двое мужчин в штатском.
– Алексей Иванович?
– Да. Это я.
Показали свои удостоверения.
– Вам необходимо пройти с нами. У нас к вам есть несколько вопросов.
– Хорошо.
В кабинете с ним разговаривали спокойно и вежливо. Он отвечал на вопросы честно. И про отсутствие на работе. И про странные фотоснимки. И про невероятные интервью. Умолчал только о Василисе и ключике дяди Пашином, который на прощание тихо сунул ей в задний карман джинсов.
У него всё изъяли и приложили к делу. Дело засекретили. Предложили ему два варианта. Первый. Зона. За то, что говорит непонятные вещи и призывает к изменению существующего политического строя и смене власти на более гуманную и продвинутую. Второй. Тихое оформление как душевнобольного с последующими ежегодными обследованиями у врачей-психиатров и тестовыми вопросами политической благонадёжности в районном отделении соответствующей службы. Он, не задумываясь, согласился на второй вариант.
Его положили в психиатрическую больницу с диагнозом «шизофрения». Год лечили. Потом отпустили домой со справкой – о необходимости назначения пенсии по инвалидности с постоянным наблюдением у психиатра. Он старался вести себя послушно. Ходил по врачам и собесам. Выписали лекарства. Назначили пенсию.
Он пытался звонить ей, но номер, на который он звонил, уже не обслуживался.
Однажды перед Новым годом на его телефон пришла эсэмэска с незнакомого номера: «С наступающим! Это Василиса. Жди в гости 31».
Эти два оставшихся до Нового года дня он не находил себе места. Пытался позвонить на этот номер. Абонент недоступен.
31 декабря она пришла. Красивая. Шикарно одетая. Благоухающая загадочным парфюмом.
– Лёша, у меня много новостей. Разных. Расскажу по порядку. Моего жениха-бандита убили. Отец уехал за границу. Теперь я одна. У меня большая квартира и есть немного денег на первое время. Мы можем быть вместе. Хочешь, поедем к отцу в Америку?
– Ты шутишь? Какая Америка? У меня по документам – психическое заболевание. Я инвалид. Меня не выпустят.
– Инвалидность снимем. Переосвидетельствуем тебя, и всё. Где надо. Это я организую. Потом свадьба. И венчание.
– Как это всё возможно? Ты извини, Васюта, но в Америку я не поеду. Не люблю я её. Если ты хочешь, чтобы у нас была семья, дети, то только здесь, в России.
– Да. Сложно с тобой. Эх, дурачок ты, дурачок. Я же как лучше хотела. Чтобы вместе. Чтобы в достатке. У тебя же в руках все знания мира. Ключик-то дяди Пашин у нас есть? Есть. Вот он! Это же такая сила.
– И куда ты её деть хочешь, силу эту?
– За этот ключик ведь можно миллионы долларов получить в Америке.
– Ты это серьёзно?
– Ещё как серьёзно. На всю оставшуюся жизнь будем с тобой обеспечены.
– Я не узнаю тебя, Василиса… Что произошло с тобой? Тебя как будто подменили. Ты понимаешь, что если библиотека попадёт не в те руки, то человечество может быть полностью уничтожено каким-нибудь новым чудовищным оружием?
– Но она же и спасти может людей? От болезней, от голода, от холода…
В телевизоре начал своё выступление президент. Они замолчали. Слушали. Некстати ударили куранты. Открыли шампанское. Чокнулись. Выпили за Новый год. Алексей не стал слушать новогодней музыкальной вакханалии и выключил телевизор.
Василиса села к столу. Съела немного салата. Бросила вилку.
– Ладно. Проехали. Что ты предлагаешь?
Алексей задумался. Долго сидел молча. Потом сказал:
– Ну что я могу предложить? Уехать куда-нибудь подальше отсюда, где нас никто не найдёт.
– Это куда же?
– В Сибирь куда-нибудь. На Алтай. На Дальний Восток. Чтобы никаких городов. Никаких квартир. Как на нашей планете.
– А дети? Дети как?
– Прокормим. Выучим. Вырастим. У нас с тобой все знания мира.
И она согласилась.
– Как скажешь, Лёш. Давай искать варианты.
Алексею кто-то позвонил на мобильный.
– Да.
– Привет, Лёха! С Новым годом!
– Кто это?
– Не узнал? Это Игорь Зарукин. Из Благовещенска! Помнишь меня?
– Ну ты даёшь! Конечно, помню. У вас уже утро! Давно Новый год наступил. И не спится тебе…
– Приезжай в гости. Звёздочки мои обмоем. Я до майора дослужился. Понял? А ты домой в Москву убежал, вояка! Помнишь, как хотели вместе Родине служить?
Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.
«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.
Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.
Один человек с плохой репутацией попросил журналиста Максима Грязина о странном одолжении: использовать в статьях слово «блабериды». Несложная просьба имела последствия и закончилась журналистским расследованием причин высокой смертности в пригородном поселке Филино. Но чем больше копал Грязин, тем больше превращался из следователя в подследственного. Кто такие блабериды? Это не фантастические твари. Это мы с вами.
Популярный глянцевый журнал, о работе в котором мечтают многие американские журналисты. Ну а у сотрудников этого престижного издания профессиональная жизнь складывается нелегко: интриги, дрязги, обиды, рухнувшие надежды… Главный герой романа Захарий Пост, стараясь заполучить выгодное место, доходит до того, что замышляет убийство, а затем доводит до самоубийства своего лучшего друга.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!