По-любительски - [6]

Впрочем, в конце концов, он все же загрузил «Стажеров» на сайт и завалился спать на той самой койке, где всего несколько часов назад Иван Жилин произносил свою коронную речь.

Через день ему позвонили из Совета по Этике.

— Эльмира Евгеньевна хотела бы с вами побеседовать, — сообщила секретарша Николаевой. — Вы сможете приехать сегодня к четырем часам? Разумеется, Чернов смог: уже в полчетвертого он скучал в коридоре Совета возле двери Эльмиры Николаевой и ждал своей очереди в компании нескольких художников, писателей и других творческих людей. Некоторые из них, оглядываясь на закрытую дверь, настороженно о чем-то шептались, а одна из ожидающих — миловидная женщина лет тридцати с небольшим — с сомнением перебирала принесенные с собой художественные фотографии, надолго о чем-то задумываясь над каждой из них.

— Разрешите взглянуть? — неожиданно подошел к ней молодой человек, нервно теребящий в руках крошечную флешку. Женщина с улыбкой протянула ему снимки, и он тоже начал изучать их внимательным взглядом. Другие «труженики искусства» оказались не менее любопытными и вскоре фотографии пошли по рукам всех присутствующих. Не остался в стороне и Чернов. Снимки ему понравились: на большинстве из них была изображена молоденькая девушка с длинными распущенными волосами, сфотографированная на фоне всевозможных развалин — она то спускалась по лестнице полуразрушенного дома, то, едва удерживая равновесие, шла по куску обшарпанной кирпичной стены, а на последней фотографии сидела среди каких-то ржавых железных конструкций, сгорбившись и опустив голову так низко, что волнистые волосы скрывали ее лицо.

— Я бы назвал этот цикл «Одиночество» или еще как-то в этом роде, — сказал Сергей автору фотографий, передавая сами снимки дальше. — Потрясающе сделано. Женщина польщено улыбнулась:

— Они так и называются. Я как увидела за городом эти развалины, так сразу и поняла — там можно сделать отличные кадры.

— Совет забракует, — человек с флешкой собрал все снимки вместе и вернул их фотографу. — Слишком депрессивный сюжет. Ничего радостного, ничего светлого, а вот здесь ваша модель как будто бы вообще из окна хочет выброситься, — он вытащил из пачки фотографий ту, где девушка стояла на подоконнике разбитого окна и с какими-то отрешенным выражением лица смотрела вниз. Женщина-фотограф бросила на него нерешительный взгляд:

— Вы думаете? Вообще-то я этого и добивалась. Показать, что такие развалины только на первый взгляд никому не мешают, а на самом деле здорово портят людям настроение.

— Я так и понял, — кивнул ее собеседник. — И у вас отлично это получилось. Но там, — он указал флешкой на дверь Эльмиры, — вам наверняка скажут, что искусство должно вызывать не тоску, а положительные эмоции. Да и модель у вас слишком красивая, — добавил он, снова вглядываясь в один из «депрессивных» снимков, — а это сейчас не приветствуется. Может вызвать у зрителей неподобающие мысли.

— Да ладно вам, — женщина сердито отобрала у него снимок и убрала все свои работы в прозрачную папку. — Она, между прочим — моя племянница. И одета здесь очень скромно.

— Простите, — молодой человек примирительно улыбнулся. — Но она действительно очень красивая. И я имел в виду, что это может огорчить других девочек, не таких симпатичных. Вызвать у них комплекс неполноценности.

— Да глупости все это! — возразил еще один из собравшихся в коридоре молодых людей. — Не слушайте его, у вас прекрасные фотки, и Совету они наверняка понравятся!

— Так это же не мое мнение, я же говорю, что Совет может посчитать эти фотки неподходящими для официальных выставок, — пожал плечами парень с флешкой. — Буду рад, если окажется, что я ошибся.

— Посмотрим, — недовольно буркнула хозяйка фотографий. — Вы сами-то сюда что принесли?

— Стихи… — грустно вздохнул молодой человек, демонстрируя ей флешку. — Уже пятый раз сюда прихожу, все время забраковывают! То одно плохо, то другое…

— А что именно плохо? — поинтересовался еще один мужчина, тоже пришедший в Совет с толстой пластиковой папкой. — Что им не нравится? Стихотворец злобно поморщился:

— Да они сами, по-моему, не знают, к чему придраться! Один герой — эгоист, другой — слишком легкомысленный, третий — дурак набитый. А лирическому герою такие недостатки иметь не положено — вдруг с него читатели пример брать вздумают? В одном стихе у меня упоминается плохой учитель: тоже нельзя, учителя обидятся, как будто бы я там пишу, что они все — гады ползучие! А уж про героинь-женщин я вообще молчу! — голос молодого человека звучал все более громко и обиженно. — Хоть одно слово плохое про них скажешь — и все, пропаганда женоненавистничества!.. Очередь сочувственно загудела, хотя в голосе некоторых собравшихся Чернову послышалась изрядная доля злорадства. Он хотел попросить стихотворца прочитать что-нибудь из забракованных произведений, но как раз в этот момент подошла его очередь идти к Николаевой, и Сергей тут же забыл обо всем, кроме предстоящей беседы с этой всесильной женщиной. Теряясь в догадках, из-за чего Эльмира могла его к себе вызвать, он потянул на себя дверную ручку и шагнул в ее кабинет.