По краю бездны. Хроника семейного путешествия по военной России - [37]

Мой отец был подданным Российской империи не по своей воле, что не помешало ему окончить Демидовский лицей, одно из четырех элитных высших училищ правоведения в 1916 году.[24] Затем из Константиновского артиллерийского училища в Петрограде он был призван в российскую армию. Призыв 16 августа 1917 года был уже не царский, а Временного правительства. Это соответствовало юношескому радикализму Тадзио: он мечтал о социальной справедливости и видел в российском имперском режиме своего врага. Его успехи в Демидовском училище и его радикальные (но не революционные воззрения) обратили на себя внимание Владимира Станкевича, известного петроградского юриста, близкого к Временному правительству. Станкевич решил ввести молодого офицера-артиллериста в ближний круг российского высшего командования и высокой политики: 16 октября 1917 года прапорщик князь Тадеуш Гедройц был назначен главой политуправления в Ставке, высшем командном органе русской армии, в тот момент располагавшейся в Могилеве. Он был подотчетен Владимиру Станкевичу, верховному комиссару[25] в Ставке, через которого премьер-министр Керенский рассчитывал оказывать влияние на огромную русскую армию, на тот момент окончательно распавшуюся. Тадзио прибыл в Могилев за девять дней до большевистского путча, впоследствии получившего название «Великая Октябрьская Социалистическая революция».

Назначение отца в штаб руководства Российской армией тем более удивительно, что за месяц до того он изъявил желание пойти добровольцем в Первый польский корпус, сформированный на территории России при содействии российской власти, но воюющий за новообретенную независимость Польши. Так польский офицер оказался в самом центре русской высокой политики. Это можно объяснить только чрезвычайными обстоятельствами, личными качествами Тадзио, которые были известны Станкевичу, и общей задачей борьбы с большевизмом, которая объединила Временное правительство и молодую польскую армию. Вероятно, российские власти понимали, что прапорщик Гедройц станет источником информации для Верховного польского военного комитета, под эгидой которого в России создавалась польская армия. Тем не менее находившееся в отчаянном положении Временное правительство было готово пойти на риск, неизбежный при таком решении.

Тадзио приступил к исполнению своих обязанностей в Ставке 16 октября 1917 года и пробыл на своем посту до 19 ноября, когда Ставку захватили ленинские «красные матросы». Наверно, эти 34 дня были самыми напряженными в его жизни. Помимо основных должностных обязанностей — а их исполнение уже было непосильной задачей для молодого прапорщика, сколь бы талантлив он ни был, — он получал информационные запросы и инструкции от Верховного польского военного комитета (Naczpol по-польски), глава которого Владислав Рачкевич был личным другом Тадеуша.

Ситуация с Комитетом и Временным правительством была крайне щекотливой. Польские войска отличались дисциплиной и хорошими военными качествами, и русские надеялись использовать их против германцев или большевиков. Поляки, напротив, пытались приберечь свои войска, чтобы в дальнейшем они сражались за Польшу, а не за Россию.

Само по себе удивительное существование польских войск было обусловлено двумя вещами: неизменной решимостью российского высшего командования сражаться с Германией и отношением к полякам графа Духонина, исполнявшего обязанности верховного главнокомандующего России. Уникальное положение Тадзио позволяло ему сформировать представление об обеих сторонах. Он имел доступ к рапортам командующих всех фронтов и в военные миссии западных союзников, прикрепленные к Духонину. Он имел возможность наблюдать самого Духонина вблизи. Он явно хорошо поработал с материалами, находившимися в его распоряжении, так как в представлении к польскому «Кресту независимости» особо выделяется высокое качество его донесений. Должно быть, его аналитические способности и понимание сложной военно-политической ситуации на Восточном фронте соответствовали тому высокому посту, на который он был выдвинут Станкевичем. Подозреваю также, что Тадзио был рад этой многоуровневой задаче, особенно ее важной дипломатической составляющей; как мы видели, он для этого прекрасно подходил умом и приятностью в общении. Серьезная мотивация — залог успеха на государственной службе — шла от уверенности в том, что он работает на постимперский порядок, который принесет новые политические и экономические возможности народам — бывшим подданным царизма.

7 ноября 1917 года Ленин сделал своего соратника Крыленко верховным главнокомандующим русской армии. Она состояла из нескольких миллионов человек, не желающих воевать. P. X. Брюс Локхарт назвал Крыленко «самым отвратительным типом, с которым [он] сталкивался, среди всех [св] оих знакомых большевиков». Это описание соответствует и его дальнейшей карьере. Появление Крыленко в начале ноября 1917 года означало начало конца старой армии, а с ней и Ставки верховного главнокомандующего.

Патрон Тадзио Станкевич старался как можно дольше защитить Духонина и его штаб, блокируя продвижение поезда с Крыленко и «красными матросами», штурмовиками большевиков, в Могилев. Кроме того, он отказывался выполнять приказ Крыленко о прекращении огня на том основании, что новый верховный главнокомандующий еще не принял командования на месте. По-видимому, Тадзио принимал участие в этих отчаянных попытках задержать Крыленко, потому что в своей подробной биографии он пишет, что принимал участие в операции «в штабе Крыленко». Это довольно двусмысленное утверждение, но я вижу в нем указание на то, что отец столкнулся лицом к лицу с этим врагом старой армии, врагом особо опасным для прапорщика Гедройца ввиду его щекотливого положения польского офицера. Это давало бы ему достаточно оснований, чтобы самоустраниться, если бы он того хотел.