По ком звонит звонок - [2]

Шрифт
Интервал

X. Ни лошадей принцессиных. У вас отзывчивое сердце, я вижу, но женитьба — это не обязательно счастливое будущее, правда? У меня самого было порядком невест, но мы всегда предпочитали на этом и остановиться. Обручение расторгнуть гораздо дешевле, чем брак. Несколько слезинок, может быть, но никаких адвокатов. Не хотите ли чаю?

Ч. Вы очень любезны, сэр — в самом деле. Чай бодрит.

X. Чего-нибудь поесть? Этого, например. (Берет коробку хлопьев.) «Старый Свет и Новый Свет объединили усилия, дабы разработать эту лакомую новинку — хлопья „Медовый хруст“ с соблазнительным ароматом, который раззадорит ваши вкусовые бугорки».

Ч. Не отказался бы, сэр. Не успел позавтракать — сразу в «Поход». Вы меня поймете: всё ради «Похода».

X. «Мед из нектара альпийских цветов».

Ч. Подумать только.

X. «Цельная пшеница с необозримых прерий Среднего Запада».

Ч. Звучит соблазнительно.

X. «Коричневый сахар легендарных Карибских островов, славных пиратами и ромом. Сладкие, хрусткие…»

Ч. Прямо поэзия, правда, сэр?

X. Вскипятите чайник, пока ищу чай. Заодно помойте чашки.


>Ч. недоуменно озирается.


Ч. Я не вижу двери.

X. Какой двери?

Ч. Двери в кухню.

X. А, это очень компактная квартирка. Просто нажмите кнопку на той стене. (Показывает на кнопку в стене слева. Ч. нажимает ее, стена отъезжает, открывая кухоньку с электроплитой и раковиной.)

Ч. Весьма остроумно, сэр.

X. Они называются «Омни-студио». Есть место для всего, и всё на своем месте.

Ч. Выпьете чашечку, сэр?

X. Нет-нет. Я уже пил. (Подходит к маленькому буфету у двери в правой стене и достает жестянку.) Вот чай.

Ч. ставит чайник на плиту и принимается мыть чашки. X листает его журнал.

Ч. Дамы плачут иногда, глядя на это.

X. Но нет ведь худа без добра, правда? Им не приходится работать, как вам. При любой погоде. В дождь и в вёдро. А потом, кто знает? Глядишь, открылась дверь, и тут принцесса Анна.

Ч. Верно, сэр. Но у нас здоровье.

X. Здоровье не постоянный фактор. Каждое лето я страдаю сенной лихорадкой. Она начинается в день Дерби, достигает ужасного пика к скачкам в Аскоте и затихает к Гудвудским скачкам.

Ч. Можно не выходить из дому.

X. Моя невеста — это ее квартира — из жадности не покупает телевизор. Так вы действительно извлекли двадцать пять фунтов из моих соседей? Не говоря о четырех серебряных ложках. Вы исключительный человек. Мне улыбки не удавалось от них добиться. (Резко.) Квитанцию им дали, конечно?

Ч. Конечно, сэр. Я всегда оставляю квитанцию. А головной офис пошлет им благодарственное письмо за подписью самой госпожи Фальконбридж.

X. Я должен знать эту фамилию?

Ч. Наш президент, сэр. Или правильнее — «наша президент». Она личный друг принцессы Анны.

X. Я, пожалуй, мог бы дать вам пять фунтов. (В буфете, откуда доставал чай, открывает жестянку и вынимает из нее фунтовые бумажки. Потом закрывает буфет.)

Ч. О, спасибо, сэр.

X. Беда только, что это не мои деньги. Моей невесты. У самого меня нет. Я нетрудоспособен.

Ч. Горько это слышать, сэр. Может быть, такая должность, как моя, вам приглянется…

X. Я сказал: нетрудоспособен, а не трудоустроен. В нетрудоспособности есть, по крайней мере, какое-то достоинство. Ну что, моя невеста согласилась бы отдать вам пять фунтов?

Ч. Уверен, когда услышит о нашей задаче, увидит эти снимки…

X. Беда в том, что она очень подозрительна по натуре, в отличие от меня. Она потребует удостоверение. Захочет видеть актуальную фотографию. Да если бы она увидела, что вы тут завариваете чай…

Ч. Надеюсь, она не была бы в претензии?

X. Не надейтесь. Она необычайно сварлива. (Пауза.) У нее маленькие красивые ушки. Это единственное, что у нее есть красивого.

Ч. Ушки?

X. Но они чертовски хорошо слышат. Услышит, как я целуюсь с девушкой в другом конце города. Берегитесь женщин с маленькими ушками — это очень мощные электронные устройства. Как маленькие транзисторы в карманном компьютере. Она все время считает. Как вас зовут, кстати?

Ч. Мастерман, сэр.

X. Можно звать вас Мастерманом?

Мастерман. Конечно, сэр.

X. А имя? На случай, если укрепится наша дружба.

Мастерман. Что ж, сэр. Крещен я Амброзом. Но предпочитаю, когда друзья меня зовут Чипс. (Чайник закипел. Он заваривает чай.)

X. Неприятность в том, Мастерман, что я себя буду чувствовать виноватым, если дам вам пять фунтов хозяйственных денег. И ничего от себя. (Пауза.) Серебряных ложек нет, а стальные — и те ее собственность. Садитесь, садитесь. Чувствуйте себя как дома. Раззадорьте вкусовые бугорки соблазнительным «Медовым хрустом».


>Мастерман садится и наливает чай. Пауза. X кусает ногти и смотрит на ноги Мастермана.


Ваши туфли в плачевном состоянии. Пальчонки скоро вырвутся из своей тюрьмы.

Мастерман. У меня дома есть другая пара. Но я держу их для особых случаев.

X. Какого же рода эти особые?

Мастерман. Ну, иногда мы устраиваем в больнице скромные вечеринки для маленьких бедняжек. Шоколадные эклеры, конфеты, оранжад…

X. Буду рад внести со своей стороны «Медовый хруст».

Мастерман. И в Рождество… ах, как трогательно видеть маленьких страдальцев в креслицах под праздничным деревом.

X. И на вас ваши лучшие туфли?

Мастерман. Да, сэр.

X. И как знать? Вдруг заглянет принцесса Анна? Мастерман. Это всегда возможно, сэр.


Еще от автора Грэм Грин
Тихий американец

Идея романа «Тихий американец» появилась у Грэма Грина после того, как он побывал в Индокитае в качестве военного корреспондента лондонской «Таймс». Выход книги спровоцировал скандал, а Грина окрестили «самым антиамериканским писателем». Но время все расставило на свои места: роман стал признанной классикой, а название его и вовсе стало нарицательным для американских политиков, силой насаждающих западные ценности в странах третьего мира.Вьетнам начала 50-х годов ХХ века, Сайгон. Жемчужина Юго-Восточной Азии, колониальный рай, объятый пламенем войны.


Человеческий фактор

Роман из жизни любой секретной службы не может не содержать в значительной мере элементов фантазии, так как реалистическое повествование почти непременно нарушит какое-нибудь из положений Акта о хранении государственных тайн. Операция «Дядюшка Римус» является в полной мере плодом воображения автора (и, уверен, таковым и останется), как и все герои, будь то англичане, африканцы, русские или поляки. В то же время, по словам Ханса Андерсена, мудрого писателя, тоже занимавшегося созданием фантазий, «из реальности лепим мы наш вымысел».


Ведомство страха

Грэм Грин – выдающийся английский писатель XX века – во время Второй мировой войны был связан с британскими разведывательными службами. Его глубоко психологический роман «Ведомство страха» относится именно к этому времени.


Путешествия с тетушкой

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Третий

Действие книги разворачивается в послевоенной Вене, некогда красивом городе, лежащем теперь в руинах. Городом управляют четыре победивших державы: Россия, Франция, Великобритания и Соединенные Штаты, и все они общаются друг с другом на языке своего прежнего врага. Повсюду царит мрачное настроение, чувство распада и разрушения. И, конечно напряжение возрастает по мере того как читатель втягивается в эту атмосферу тайны, интриг, предательства и постоянно изменяющихся союзов.Форма изложения также интересна, поскольку рассказ ведется от лица британского полицейского.


Разрушители

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Мафия и нежные чувства

Признаться своему лучшему другу, что вы любовник его дочери — дело очень деликатное. А если он к тому же крестный отец мафии — то и очень опасное…У Этьена, адвоката и лучшего друга мафиозо Карлоса, день не заладился с утра: у него роман с дочерью Карлоса, которая хочет за него замуж, а он небезосновательно боится, что Карлос об этом узнает и не так поймет… У него в ванной протечка — и залита квартира соседа снизу, буддиста… А главное — с утра является Карлос, который назначил квартиру Этьена местом для передачи продажному полицейскому крупной взятки… Деньги, мафия, полиция, любовь, предательство… Путаница и комические ситуации, разрешающиеся самым неожиданным образом.


Начало конца

Французская комедия положений в лучших традициях с элементами театра абсурда. Сорокалетний Ален Боман женат на Натали, которая стареет в семь раз быстрее него, но сама не замечает этого. Неспособный вынести жизни с женщиной, которая годится ему в бабушки, Ален Боман предлагает Эрве, работающему в его компании стажером, позаботиться о жене. Эрве, который видит в Натали не бабушку, а молодую привлекательную тридцатипятилетнюю женщину, охотно соглашается. Сколько лет на самом деле Натали? Или рутина супружеской жизни в свела Алена Бомона с ума? Или это галлюцинации мужа, который не может объективно оценить свою жену? Автор — Себастьян Тьери, которого критики называют новой звездой французской драматургии.


Лист ожиданий

Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.


Ямщик, не гони лошадей

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Глупая для других, умная для себя

Простая деревенская девушка Диана неожиданно для себя узнает, что она – незаконнорожденная дочь знатного герцога, который, умирая, завещал ей титул и владения. Все бы ничего, но законнорожденная племянница герцога Теодора не намерена просто так уступать несправедливо завещанное Диане. Но той суждено не только вкусить сладость дворянской жизни, но полюбить прекрасного аристократа, который, на удивление самой Диане, отвечает ей взаимностью.


Виндзорские насмешницы

В одном только первом акте «Виндзорских проказниц», — писал в 1873 году Энгельс Марксу, — больше жизни и движения, чем во всей немецкой литературе.


Лжетрактат о манипуляции

В рубрике «Документальная проза» — фрагменты книги «Лжетрактат о манипуляции» Аны Бландианы, румынской поэтессы, почетного президента румынского ПЕН-клуба, директора-основателя Мемориала жертв коммунизма и проч. Тоталитарный опыт, родственный отечественному. «И к победам моей жизни я приписываю моменты, когда те, кому не удалось меня испугать, в итоге пугались сами…» Перевод Анастасии Старостиной.


Искусство вечно

В рубрике «Наши интервью» на вопросы филолога, главного редактора журнала «Всесвіт» Дмитро Дроздовского отвечает специалист в области нейроэстетики — науки, изучающий деятельность головного мозга применительно к искусству — Холгер Хёге. Старинные и далеко не безуспешные попытки поверить гармонию алгеброй. Перевод с английского Михаила Загота.


«Где британская обходительность?»

В рубрике «Ничего смешного» — стихи Томаса Гуда (1799–1845), английского классика, версификатора-виртуоза. Вступление и перевод Михаила Матвеева.


Рассказы

Коротенькие рассказы-притчи швейцарской писательницы Анн-Лу Стайнингер (1963) в переводе с французского Богдана Григоренко. Ну, например, миниатюра «Река». Река-то в рассказе одна, зато гераклитов-близнецов на берегу не счесть — силлогизм вывернут наизнанку.