По ходу пьесы - [9]

Спустя два года голос начал восстанавливаться. Конечно, не певческий голос. Но я уже мог громко и внятно говорить. Немного успокоились и нервы. Теперь надо было как-то приспосабливаться к новой ситуации.

Мой старый друг Збигнев Дербич стал тогда директором театра «Колизей». Профессии я не имел, а работать было надо. Не мог же я оставаться на содержании у жены. Да и не хватало ее заработка на наши нужды. Я связался с Дербичем и возобновил знакомство. После возвращения домой я ни с кем не встречался. Поначалу вообще не выходил из дома, только в маленький садик неподалеку. Я попросил Збигнева взять меня на работу в театр, хотя бы помощником машиниста. Свободных мест не было, но старый друг пристроил меня в секретариат «для выполнения отдельных поручений». Там я прослужил три года. Технической и административной стороны театра, а тем более драматического, я совершенно не знал. Я имел раньше дело с оперными театрами, у которых несколько иная структура.

Понемногу я овладевал новой для меня профессией администратора.

На четвертый год службы в «Колизее» меня назначили на освободившееся место помощника режиссера. Сперва временно, с испытательным сроком. Выяснилось, что с этой трудной, ответственной и чаще всего недооцениваемой работой я справляюсь неплохо. Дербич не стал искать другого помрежа и оставил место за мной.

Когда Дербич ушел из «Колизея», я остался в театре. Збышек хотел меня взять администратором во Вроцлав, но я не согласился расстаться с женой и детьми. Барбара тогда выступала в Национальном театре и не собиралась уезжать из Варшавы в провинцию. Я остался в «Колизее», и мои отношения с новым директором, Станиславом Голоблей, поначалу сложились вполне нормально, если не считать того, что новый хозяин «Колизея» имел скверную привычку делать из помрежа козла отпущения в случае всяческих промахов и недосмотров. По мнению Голобли, даже если пугач не выстрелил в день показа для прессы, виноват в этом не кто иной, как помощник режиссера.

Что касается отношений с женой, со стороны они выглядели прежними. А на деле мы все больше отдалялись друг от друга и с трудом находили общий язык. Связывали нас только дети. И все-таки я по-прежнему безгранично любил жену и не мог от нее уйти, хотя, как теперь вижу, это было бы лучше для нас обоих. Гордиев узел разрубают мечом.

Баська тоже не решалась уйти. Она прекрасно знала, что детей я бы ей не оставил. А без них она уходить не хотела. И нельзя было разорвать заколдованный круг: мы продолжали жить вместе, не находя выхода из сложившейся ситуации.

Откровенно говоря, я надеялся, что все как-нибудь образуется и я верну любовь жены. Знаю, что у нее было много романов. Она ведь намного моложе меня. А муж калека — и физически, и психически. Я закрывал глаза на ее увлечения и уверял себя, что за пределы флирта они не выходят. Предпочитал ничего не замечать, как тот мудрый французский монарх, который сказал: «Король все видит, но король молчит».

И верно, Баськины симпатии быстро менялись. Я по-прежнему надеялся, что она «перебесится» и вернется. Можно меня упрекнуть в отсутствии самолюбия или даже чувства чести. Но какая уж тут честь, когда замешана любовь, а я так любил жену.

Вскоре наши отношения еще больше осложнились. Голобля претендовал на то, чтобы его театр был если не лучшим в столице, то хотя бы самым посещаемым. Одним из средств, которые ведут к цели, он посчитал — и правильно — приглашение самых популярных актеров. Прежде всего тех, кто снискал известность в кино и на телевидении. Выступая в «Колизее», они пожинали плоды своей славы, и места в зале заполнялись поклонниками их красоты и таланта.

Верный такой политике, Голобля пригласил несколько звезд киноэкрана, и в их числе мою жену. С успехом она выступала и на телевидении. В одном театре оказались моя жена и известный киноактер на ролях первого любовника Мариан Заремба.

Знакомы они были давно. Но симпатии друг к другу ни чуточки не питали. Наоборот, Барбара часто называла его «зазнавшимся хлыщом». А тут все переменилось.

Поначалу я думал, что это у жены очередной флирт. Но быстро понял, что дело куда серьезнее, во всяком случае, со стороны Барбары. Раньше она всегда соблюдала приличия. А новый роман развивался открыто, на глазах товарищей по театру. Когда я сказал, что она себя компрометирует, жена ответила, что, если мне это не по нраву, можно развестись.

Попросту говоря, она влюбилась в мужчину, который был на семь лет моложе, как я в свое время влюбился в молодую девушку, студентку театрального института. И не таила своей любви. Наоборот, открыто шла на скандал, чтобы меня вынудить развестись, а его — жениться.

Не знаю, что за чувство связывало Зарембу с моей женой. Была ли это любовь или одно из множества любовных увлечений. Не думаю, что он стремился развести Барбару и упрочить свои отношения с ней. Это навредило бы его популярности у несовершеннолетних поклонниц, могло даже испортить карьеру. А такие вещи у Мариана были на первом плане. Боялся он, наверное, и того, что брак с женщиной, которая много старше, сделает его посмешищем в актерском мире.