По гриб жизни - [15]
— Не, щас, — о чём-то размышлявший друг оживился, развернулся на кровати лицом к крысам, в правой его руке начал разгораться огнешар.
— Э, ты чего удумал! — поспешно отодвигаюсь к стене, прикрываю ладонью глаза, — Пожар собрался устроить?
— Да не, вряд ли, — отмахнулся “охотник”, выпуская снаряд.
Крысы смотрят в глаза приближающейся смерти; расстояние в метр, нет, пол метра, он ведь отпускает снаряд в конечной точке замаха. Доля секунды, пламя шипит, обжигает шкуру, выжигает глаза, разлетается в стороны, по полу, в нос бьёт запах палёной шерсти, ***ть, тут же керосинка на комоде, в полуметре, аааргх.
Х — предусмотрительность.
Огонь спадает, слегка дымится свисающий с моей кровати обожжённый кончик простыни. На полу два обгорелых трупика, эти партизаны что, умирали молча? Внезапно один из кусков жаренного мяса поворачивает голову, это выглядит так сюрреалистично… я опускаю на него табурет. Добивающий. Тишина.
— А у меня новый уровень! — в голосе друга радость, удивление.
— Что?
— Смотри, — тычок пальцами в татуировку, — Блин, ты же не видишь.
По словам ушастого, римская цифра один на его плече превратилась в двоечку, это случилось в момент убийства крысы. Плюс, естественно, слышимый лишь ему звук угольника.
— Мне кажется, или эта крыса больше, чем позавчерашняя?
— Это которую я в пол вколотил? Я ведь её хорошенько так сжал в ладони, а руки у меня знаешь какие сильные…
Смех смехом, но крысы продолжают нас навещать. Парами, молча, да они даже приходят примерно в одно и то же время! Вдохновлённый полученной циферкой друг учится регулировать мощность огнешаров, ГОРЯЧО приветствует наших вечерних гостей. Он даже не даёт мне заниматься добиванием подранков, мотивирует это тем, что опыт мне всё равно не нужен, не в коня корм, а ему надо циферку три набивать. Фраги, все дела. Мне же на шею присела апатия. Свесила ножки, никак не прогнать её. Наверное, сказывается интеллектуальный голод и глубокое разочарование в способности активировать собственную татуировку. Смотрю на сияющего друга, он активно тренируется, мочит крыс с детским, в чём-то даже пугающим энтузиазмом. Он ведь даже в лес бегал, искал какого-нибудь зверя, чтобы и его, значит, шаром прокатить. И куда делся весь флёр цивилизации, да даже банальная жалость к невинной зверушке? Я понимаю друга. Если бы у меня тоже была настоящая магия, я бы… тоже, наверно, немного потёк крышей на дело её развития. Экстенсивного, экспрессивного развития.
Но магии не было. Интернета не было. Телевизора, радио, даже свежих газет не было. Были книги, старые газеты, в них были буквы, но буквы были скучными. Черно-синяя агитка № 4 с призывом выбирать Б.Н. Ельцина меня не вдохновляет. В печь, в печь.
В дне, — заметьте, это слово я использую в 2вух смыслах, — есть лишь одна отдушина, посиделки с дедом Никифором.
Я не знаю, откуда у него столько варенья, видимо человек реально привык делать по осени обильные запасы. Герой. Я притаскивал с собой что-то из наших продуктов, сыр там, колбасу, сухарики-пряники, мы сидели, смотрели старенький телевизор, разговаривали о том, как на Руси жить хорошо. Я серьёзно. Иногда — плохо, но в целом всё равно хорошо. Хорошо-хорошо-хорошо. Сколько много шуршащих, словно войлочные тапочки по линолеуму, букв. Приятный старик.
Я все-таки убедил ленивых созданий!
Я крут.
Первым я убедил себя. Это было сложно. Потом я убедил его. Это было проще.
Димка согласился с тем, что, если крысу появляют, значит это кому-то нужно//зачёркнуто, значит это откуда-то она вылазит, значит где-то должна быть дыра, которая нора. С крайне низкой пропускной способностью, не больше двух пассажиров в день, хе. Дом, по сути, состоит из 2ух комнат, точнее, одной большой комнаты, что разделена ненесущей стеной. Печка в центре, ближе к выходу, чтобы, значица, грязь и дрова таскались меньше. Топка выходит в малую комнату, задняя её спинка в большую, чтобы тепло было и тут, и там. Малая комната выполняет функции прихожей, истопницкой и кухни.
На деле мы крысиный лаз уже искали, но делали это спустя рукава. Рукава волочились по земле, оставляли дорожки в пыли. Шучу. Мы ребята чистоплотные, пол моем, посуду моем, тела моем мылом душистым, вытираем полотенцем пушистым. И зубным порошком, и густым гребешком. При беглом, наклончивом осмотре, что мы произвели сразу после первого пришествия, найдено ничего не было. Теперь настало время тяжёлой атлетики. Вооружившись тряпками, ведром колодезной воды и решимостью, мы поочерёдно отодвигаем шкафы-комоды.
— Дим, ты это видишь? — произношу севшим голосом. До шпагата голосу остаётся примерно пятнадцать сантиметров.
За отодвинутым от стены сервантом, что недовольно брюзжит тарелками, кастрюльками и заляпистыми стёклами, в получившейся 3х-сантиметровой щели что-то светится. Что-то цветное, на уровне пола. Мы отодвинули сервант ещё дальше. Тяжёлый, **ка.
— Стой, куда!? — пытаюсь перехватить я руку друга…
Глава 12
Если взрослые сказали
Не совать в розетку палец,
Ты возьми скорее вилку
И загни ей два зубца!
А потом втыкай скорее,
Пусть узнают все соседи,
Какой был ты мальчик умный,
Какой был послушный ты…
Что делать девочке, на которую вдруг свалилась корона? А если к короне прилагается смертельная болезнь, недовольство народа женщиной на троне и страшные ураганы, разрушающие страну? Загнанная в ловушку юная королева Эвинол видит только один выход — принести себя в жертву западному ветру, которому поклонялись ее далекие предки. «Нареченная ветра» — это волшебная по красоте история о воле и борьбе за жизнь, о предательстве и боли, но самое главное, о любви и дружбе, которые могут спасти даже в самый отчаянный момент.
«Изобретательно. Свежо. И невероятно романтично!» Сара Маас, автор бестселлеров New York Times Представьте себе альтернативную историю, в которой странами управляют монархи! А на американском троне восседает могущественная династия Вашингтонов! Беатрис. Ей суждено стать будущей королевой Америки. Она сдержанная, рассудительная, элегантная, грациозная. Идеальная принцесса, которую с детства готовили к тому, что она займет трон, а также правильно выйдет замуж. Но выполнить долг не так просто, когда противится сердце.
Лиретта влюбилась в мужчину, которого подозревают в государственной измене. К несчастью, он отвечает ей взаимностью. Ведь она глубоко предана церкви и шпионит за ним, чтобы вывести его на чистую воду. Что слушать: голос сердца или доводы разума?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Как бы вы поступили, окажись в другом месте и в другое время? А что если это другое место иной мир, а время равнозначно средневековой эпохе? Без воспоминаний, и тщетными попытками осознания происходящего. И как приправа к основному блюду, на вас лежит ответственность монарха. Да, жизнь любит играть с нами по-крупному. Вот так душа одного юнца попала в тело правителя маленькой страны, в место, где единственным утешением служит до боли знакомая игровая система "Победитель." Единственная вещь, служащая доказательством его былого пребывания в своём мире.
По независящим от нее обстоятельствам, Тайрин, когда-то пастушка из Карпатских гор, оказалась в новой и странной компании наемников — мужчин и женщин, которые сражаются за жизнь. С помощью Эллы, дочери командира, Тайрин сделает все возможное, чтобы найти опору, заслужить уважение и доверие окружающих. Закрепив за ней статус истинного члена Двенадцатой Роты, они обеспечат ей место в их путешествии в Дабскин, шумный мегаполис в самом сердце Южной Пустыни. Как в раю, в городе полно еды, улицы усеяны сокровищами со всего континента, а декадентские бани — место, которое имеет большую славу.