По эту сторону зла - [8]

Почти скатившись с лестницы и очутившись на улице, Лу остановилась на краю тротуара и задумалась, что делать дальше. Ехать домой не хотелось, все равно работать над очередной статьей в таком состоянии невозможно. Нужно на ком-нибудь сорвать свое раздражение и заодно узнать, кто такой этот наглый юнец, выдающий себя за графа. Никакой он не граф — кого-кого, а Лу провести ему не удастся, на графов и князей она насмотрелась в детстве, когда ее отец был приближенным российского императора.

Немного успокоившись, она решила поехать в свой родной журнальчик «Фрайе бюне», где ей всегда рады. И ей действительно были рады — предложили чашечку кофе и усадили за обыкновенный, а не антикварный, письменный стол, заваленный всяким хламом вроде обрывков рукописей и огрызков вчерашних бутербродов. Расчистив маленький участок стола для чашечки, блюдечка и бисквитного печенья, один из поэтов-натуралистов по имени Юлиус сбросил с соседнего стула пачку журналов, сел рядом с Лу и стал рассказывать о вчерашнем скандале в их театре «Фрайе бюне» на спектакле по пьесе Артура Шницлера «Барышня Эльза».

— …эти жирные дамы выскочили на сцену с выкриками: «Долой эротику и похабщину!»

В другое время Лу заинтересовалась бы подробностями такого смачного скандала, но сегодня мысль о наглом взгляде самозваного графа не давала ей покоя. Она бы давно перебила рассказчика, но была не уверена, с каким именно Юлиусом разговаривает — в редакции журнала их было три и различить их было трудно, все они были молодые, светловолосые и самоуверенные. И ни один из них не посмел бы отвергнуть статью Лу. А ведь ей необходимо срочно выяснить детали биографии Гарри Кесслера, ни словом не обмолвившись о его постыдном отказе, и потому она в конце концов обратилась к собеседнику по имени, а не по фамилии, что в их кругу было не принято:

— Юлиус, так что, теперь театр могут закрыть?

— Не думаю. Только спектакль запретят. И номер журнала, где напечатана пьеса, конфискуют. — Он подтолкнул носком туфли сброшенную со стула пачку. — Хочешь взять несколько штук для истории?

— Охотно! — Лу не поленилась наклониться и поднять с пола несколько тонких книжечек. — А не думаешь ли ты, что это все происки журнала «Пан»?

— А для чего им? — не понял наивный Юлиус.

— Как для чего? Чтобы убрать конкурента. Там верховодит какой-то подозрительный тип, который выдает себя за графа.

— Ты имеешь в виду Гарри Кесслера? Он действительно граф. Даже существует легенда, что сам император Вильгельм бывало часами любезничал с его мамашей на променаде в Карлсбаде.

— Прямо так, часами, любезничал? С чего бы это?

— Согласно легенде, возможно даже, что граф Гарри — побочный сын императора, который будто бы много лет был влюблен в его мамашу.

— Чем же эта мамаша так замечательна?

— Тем, что она дама редкой красоты и обаяния. Наши ребята подтвердили, что хоть она уже не первой молодости, но хороша невероятно. Они видели ее, когда ездили на гастроли в Карлсбад. В добавок к красоте она божественно поет на благотворительных концертах.

— Представляю себе это пение!

— И напрасно! Она была оперной певицей, пока не вышла замуж за богатого гамбургского банкира Адольфа Кесслера. Наши ребята ее слышали и были в восторге. А ты ведь знаешь наших ребят — им сам черт не брат.

— Я вижу, ваши ребята времени даром не теряли! Все узнали, все разнюхали! Ладно, пускай он даже и настоящий граф, все равно вид у него какой-то скользкий. Интересно, кто его любовница?

— А вот любовницы у него как раз и нет! Он предпочитает мальчиков.

Ах вот как? Он предпочитает мальчиков! Как она сразу не догадалась?

Граф Гарри Кесслер

Элизабет повела гостей в дом — к тому времени поток посетителей иссяк и на крыльце не было посторонних, там стояла только Франциска. Как граф Гарри ни старался угодить Франциске, та не скрывала, что она его не жалует — когда он попытался поцеловать ей руку, она отдернула ее с отвращением. Гости вслед за Элизабет отправились наверх к Фридриху, но Франциска с ними не пошла, а осталась на крыльце. Вид у нее был невеселый.

Минут через десять все трое спустились вниз в сад. Светская львица прошлого десятилетия схватилась за голову и простонала:

— Какой ужас! Великий мыслитель в такой нищете! Нужно что-то делать!

— В первую очередь нужно починить крышу и лестницу, — робко пискнула Элизабет.

Граф не согласился:

— Ничего не стоит чинить. Нужно найти новое пристанище для архива великого Ницше.

— Но в нашем городке… — начала было Элизабет.

— Ваш городок — не место для архива великого философа, — перебила ее Мета.

— Ах, как вы правы, дорогая Мета! — поддержал львицу граф. — Архив Ницше должен находиться там, где его могут посетить все жители Германии и других стран. Например, в Берлине или в Веймаре.

— В Веймаре, конечно, в Веймаре! — обрадовалась Мета, но ее восторги осадила Франциска. Не сходя с крыльца, она изрекла торжественно, как с амвона:

— Архив Фридриха Ницше всегда будет храниться в доме, где родился Фридрих Ницше!

— Даже когда крыша рухнет и лестница обвалится? — вежливо осведомился граф.

— Ничего не рухнет и не обвалится! — отрезала Франциска. — Мы соберем еще немного денег и все отремонтируем.