По эту сторону стаи - [35]
Он довозит её до вокзала Кингс-Кросс и оставляет одну. Дорин холодно, и она не совсем понимает, что происходит. "Нельзя вот так просто уйти из Семьи", - вертятся в голове слова Кэтрин.
- Боже, храни Ирландию, - говорит ей какой-то бродяга с пачкой журналов "Big Issue" и бутылкой виски в руке.
- Erin Go Bragh! - отвечает она, забирает у него бутылку и делает глоток.
- Отпразднуем, мисс? - добродушно говорит бродяга и протягивает ей журнал. - У вас есть фунт?
- Я только что из тюрьмы, - Дорин просто поясняет, почему у неё нет фунта. Ей безразлично, как это выглядит.
Бродяга пятится задом и уходит. Через пятнадцать минут он приносит ей поношенную кофту, пахнущую ветошью и нафталином.
Конечно, она возьмёт её. Привокзальный попрошайка? Плевать. Зато она доедет домой, пусть и в старых туфлях и драной кофте, с бутылкой, засунутой в карман. Домой. Дорин берёт в рот палец. Кажется, у неё появилась новая привычка. У неё появилось много нового, да. Новый Дом. Почти Тот Самый Дом.
Она осторожно пробирается кромкой леса, предусмотрительно углубившись на несколько десятков футов. Жизнь в провинции не балует развлечениями, и старик Макдауэл запросто может бдительно следить за местностью, вообразив себя Ван Хельсингом. Наконец, обычный лес заканчивается и начинается старый.
У Дорин замирает сердце. Тут. Вот тут уже должно начаться нечто жуткое, не пускающее, чужое... и не начинается.
Старый лес... жив. Шумят кроны вековых дубов, и она слышит, как трепещет на ветру каждый лист. "Я тоже вас вижу, миссис Макрайан!" - чудится ей. Она не выдерживает: подходит к дубу и пальцами касается бугристой коры, а потом обхватывает ствол, как огромного человека. "Всё хорошо", - словно говорит ей кто-то... дедушка? Отец?
Или Макрайан?
Дорин поднимается на гору и подходит к тёмному провалу арки. И вот чудно: первый раз в жизни ей не страшно. Дверь полуоткрыта, рядом валяется бельевая корзина, поблёкшая от снега и дождей.
- Неприлично входить в дом, не постучавшись, - строго говорит Дорин и берётся за грубое кованое кольцо, похожее на серьгу великана.
- Тук. Тук. Тук, - нараспев произносит она в такт дверному молотку.
Эхо разносится внутри Кастл Макрайан, отражаясь от потемневших сводов.
- Смотрите-ка, никого, - в притворном удивлении говорит Дорин. - Верно, пусто - или мерзавцы спят.
Она ставит на камни бутылку ирландского, а потом переступает порог и изнутри пошире приоткрывает тяжёлую створку.
- О, миссис Макрайан! Не может быть! Однако вас долго не было! - Дорин выглядывает во двор и сообщает это остаткам виски.
- А теперь я здесь, - она снова возвращается к бутылке. Такая игра. Такие правила, что поделать.
- Входите, входите быстрее, миссис Макрайан! - снова шаг внутрь, Дорин делает книксен и радушно распахивает дверь настежь. Кольцо, пару раз громыхнув по створке, затихает.
В бутылке осталась пара глотков ирландской дряни. Её уже почему-то не смущают захватанные, мутные от пальцев бутылки. Дорин допивает обжигающую жидкость. Ненадолго приглушить голод, от которого сворачивается всё нутро, точно желудок решил по своей воле сложиться в большой кукиш. Слева - разбитое зеркало, семь лет несчастий. Справа - разбросанное бельё и бурые пятна. Чёрт с ними, Дорин просто отмоет их. Пятна легко отмыть.
- Одно "но". Леди Дорин Макрайан, - говорит она - и со звоном разносит бутылку о серые камни двора.
Первым делом она натыкается на бельё. Чёртовы ублюдки, верно, вытирали об него ноги. Кое-где в углах валяются сухие прошлогодние листья, видать, занесённые сюда через открытую дверь. Но всё потом. Дорин спускается в кухню и методично обыскивает шкафы. Она согласна даже на заплесневелую корку хлеба, но нет и этого.
Алкоголь перестаёт действовать очень быстро и Дорин чувствует, как снова начинает подводить живот. Спустя пару часов у неё темнеет в глазах и она хватается за край стола, чтобы не упасть. А ведь до этого она никогда не падала в обмороки.
Впрочем, до этого она никогда не питалась пойлом для свиней в течение полугода.
Дорин без сил сидит на табуретке, не зная, что ей делать теперь. Она долго, долго шла в этот дом между солнцем и луной. Камень стен, старые дубы, она, Дорин, рассвет над горами, Макрайан, зеркала предков... Владение и владетели, одно целое, сплавленное воедино. Она дошла, и что дальше? Кастл Макрайан пуст, если не считать Красной Дамы, да и чем может помочь просто зеркало предка? "Старая грымза", - вспоминает Дорин и устало улыбается. Хотя... Погодите-ка. "Кроме вашей старой грымзы есть галерея. Не забудьте! Галерея! Баллард Макрайан!"
Миссис Макрайан может оставаться на кухне, а леди Дорин Макрайан встанет и пойдёт в эту чёртову галерею.
Дорин заходит в галерею с некоторой опаской. Плевать на то, что думают эти слизняки с высоко задранными носами, но всё-таки не больно хочется выслушивать поток брани от тех, кто давным-давно отправился на тот свет.
Наконец, она находит зеркало сэра Балларда, руководствуясь приметой "лысый, как коленка": других лысых там попросту нет. Ну, что ж, мистер. Рискнём.
Военно-криминальная повесть о неожиданном обретении любви и выборе между тем, что удобно, и тем, что правильно — между долгом и жизнью другого человека. Это история, произошедшая где-то в альтернативном мире "Икс", в гарнизоне провинциального города, на перекрёстках дорог одной Богом забытой войны. Случайная встреча рядового карательной роты и военврача-нейтрала. Столкновение системы ценностей, навязанных режимом — и того, что нежданно-негаданно поняли два человека одним жарким летом в городе флюгеров, черепичных крыш и летящего тополиного пуха.Второе место в конкурсе крупной прозы ТРИММЕРА-2009.
Приквел "Этой стороны". Дарк-фентези-мир. Меняется время и место, меняется режим, меняются "свои" и "чужие". Стая - постоянна. В центре повествования - судьба женщины, жизнью которой большей частью была война. Ядвига Близзард прошла путь леди Винтер, но её война закончилась и она вынуждена вести размеренное существование помещицы Салтыковой: победа обернулась проклятьем. Страшные, порой извращённые понятия о чести, долге и о "своих". Проблема постбоевого синдрома и поиск своего места в мире, где места для неё нет - потому что, когда ты достигаешь всего, к чему стремился, выясняется, что Жизнь осталась позади, там, где были кровь и пепел.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.