По другую сторону надежды - [151]

Гарри долго молчал, глядя на подставленное солнцу спокойное лицо Драко, на его прикрытые длинными ресницами глаза. Он думал о том, что за последние десять минут понял о Малфое что-то, на что не обращал внимания никогда, что считал пренебрежимо малой частью его личности. Что-то, что составляло суть Драко в не меньшей степени, чем воспитание чистокровного волшебника и единственного наследника рода.

Это, наверное, не меняло их отношений. Это лишь тыкало Гарри носом в то, насколько он, все же, способен быть слепым, когда дело касается Драко. Насколько он привык всегда видеть только то, что ему кажется важным, и игнорировать все остальное.

— Никогда не думал, что Малфой снизойдет до маггловского бизнеса, — пошутил он вслух.

Драко лениво приоткрыл один глаз.

— Гарри, мой отец делал бешеные бабки на маггловском бизнесе, — мягко сказал он. — Не думай, что не признавать магглов означает — не признавать их полезность. Тот, кто хочет быть богатым, использует все, что может ему помочь. Тем более, если при этом даже не приходится переступать через собственную совесть. Я ведь не торгую наркотиками, не занимаюсь производством оружия или нелегальной продажей людей на органы, так что — давай не будем делать из меня монстра? Я просто хочу, чтобы у нас было все.

Он как-то так это сказал — так просто и легко — что Гарри на мгновение потерялся в возможных ответах. Драко способен рвать глотки и выцарапывать свое, да, это факт. Но — ради них?..

— Я люблю тебя, — чуть слышно прошептал Гарри, глядя, как Малфой садится и выпрямляется перед ним.

Он чувствовал, что совершенно, абсолютно не может выразить то, что чувствует сейчас. Я люблю тебя — даже таким? Именно таким? Именно тебя? Он снова запутывался, эти чертовы слова вечно начинали сбиваться в кучу, когда из них было позарез нужно сложить что-то более сложное, чем — я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — выдохнул Драко, касаясь кончиками пальцев его щеки. — Ты — моя жизнь, Поттер… Черта с два бы я все это делал, если бы не ты. Черта с два бы я хотел быть лучшим и просиживал дни за бумагами, гадая, как еще вывернуться, где еще можно ухватить свое, чтобы ты забыл когда-нибудь, что такое — жить в чулане. Чтобы никто никогда не смог отнять это у нас.

Вот теперь слова пропали уже окончательно. Дыхание перехватило — Драко никогда не говорил ему… такого. Так. Драко, он… слишком сдержан для этого… обычно.

Гарри так и не смог придумать, что ответить. Он просто вцепился в Малфоя, обхватил его обеими руками и поцеловал. Собственно, а что еще он мог сделать?

* * *

Луна улыбнулась и снова невольно перевела взгляд на небо. Закат мерцал совершенно непередаваемым сочетанием красок, солнце садилось за океан, вода искрилась цветными дорожками, и глаза разбегались, не зная, куда именно ошеломленно уставиться. Слишком красиво. Нереально. Наверное, это и есть — рай?..

Пальцы Гарри расслабленно перебирали ее волосы, закручивая локоны на висках, слегка касаясь щеки. Луна машинально потерлась затылком о его обнаженный живот — Гарри дернулся и фыркнул, говорить о чем-то было лень, хотелось лежать вот так, пялиться вверх, на бесконечно красивое небо, слушая шум прибоя и дыхание вытянувшегося рядом Драко.

Они вконец опьянели от этого воздуха. Сдержанные и обалдевшие поначалу, оба пытались цепляться за какие-то мысли и страхи, но, похоже, такое место способно перешибить что угодно… Даже Гарри, кажется, успокоился — будто что-то переключило его, наконец, из почти агрессивного напряжения и вечной готовности вцепиться в глотку любому, кто сдуру попытается снова вмешаться в их жизнь, на какую-то отрешенную, беспомощную расслабленность.

Провалявшись все утро на солнце и окончательно сомлев, к обеду они, обессиленные и обалдевшие, почти угрозами заставили Луну вылезти из воды и убрались все вместе с пляжа под крышу бунгало, где Драко отыскал какие-то тропические фрукты в холодильнике, а потом Гарри, смеясь, пытался кормить ими Луну без рук, одними губами, и — разумеется — они оба перепачкались, на что Драко тут же предсказуемо затянул очередную нотацию, и в итоге пришлось идти в душ всем троим, потому что затыкать рот Малфою персиками, как оказалось — куда более действенный метод, нежели какими-то там словами.

Они благополучно проспали почти до вечера — все трое, вповалку рухнув на совершенно нереальных размеров кровать. Спать втроем все еще было слишком пугающе, к этому просто нельзя, невозможно было привыкнуть — как к теплу в глазах Гарри, к обезоруживающим улыбкам Драко, к виду их обоих, когда они, взъерошенные спросонья, целуются в столовой, перегнувшись друг к другу через обеденный стол, а потом, фыркнув на смешки убегающей на работу Луны, шлепаются обратно, каждый на свой стул, и смотрят на нее, делая вид, что увлечены завтраком — оба такие изумленно-счастливые, будто до сих пор не могут поверить, что им все это не снится.

Просыпаясь каждое утро в цепком кольце из четырех сплетенных рук в южных апартаментах поместья, Луна смотрела на хмурые, заспанные лица мальчишек — ее мальчишек — и ловила себя на отчаянной, почти болезненной мысли, что, наверное, не задумываясь, отдала бы десяток лет жизни — только за то, чтобы это не кончилось. За то, что эти руки обнимают ее каждую ночь, за то, что сонно тянутся за ней, когда она, вставая, пытается тихонько выбраться из постели, не разбудив никого. За то, что, пробормотав ей — ох, уже утро, я сейчас, и я — сейчас, Луна, ну, не убегай ты так быстро, давай хоть раз позавтракаем все вместе… — они снова сплетают руки, и Гарри зарывается лицом в шею Драко, а тот запускает пальцы ему в волосы, толком так и не проснувшись, и, прижавшись друг к другу, они какое-то время дремлют — оба, пока она, одеваясь, двигается по комнате, стараясь не шуметь.