Она меня сразу увидела и, не улыбаясь, подошла к моему столику, сняла шубу, меня окутал аромат её духов.
Ирина Родионова.
– Чем обязана такой встрече? – грубовато спросила она.
– Я хотела попросить прощение за ту сцену на вечере в Хьюстоне, – сказала я.
Ирина сидела и изучала меня.
– Да, меня ещё никто никогда не выставлял с охраной. Обычно люди просят помочь им и платят очень большие деньги за мои услуги, – с ухмылкой сказала Ирина.
Я тоже её разглядывала: её причёска, макияж, маникюр, всё было какого-то совершенного уровня. Интересно, это дано от рождения, такое чувство стиля и умение всё делать идеально, или это абсолютное чувство уверенности в себе, и оно влечёт совершенство и успех во всём?
– Да, Алекс мне потом сказал, что у тебя компания консалтинговая. Сказал, что очень ценит тебя как профессионала.
– Ну что ж, извинения приняты. Нужна будет помощь, обращайтесь в мою компанию.
– Мне нужна твоя помощь! – сказала я.
– Какая?
– Я хочу вернуть Алекса.
Её брови взлетели.
– У меня консалтинговая компания, а не служба знакомств.
– Я знаю, но ты была его женой десять лет. Ты его очень хорошо знаешь. Скажи, что мне нужно сделать, чтобы вернуть его.
– Не знаю, – сказала Ирина, – и это самый честный ответ, который я дала в своей жизни.
– Ну что ж, спасибо, что помогла нам вывести Николаса на чистую воду.
Ирина улыбнулась.
– Мне это было совсем несложно, простое дело для моей компании. Твоя сестра развелась с ним?
– В процессе. Он ещё оказался и сыном бывшего папиного партнёра, он хотел разорить отца.
Ирина опять улыбнулась.
– Я знаю, он Николас Чарльз Кейн.
– Ты знала? – Я была очень удивлена. – Почему же ты тогда не сказала на вечере, что он Кейн? Ведь просто надо было назвать его фамилию. Мы бы сразу всё поняли. А не говорить о каком-то расследовании.
Ирина посмотрела мне в глаза и сказала:
– Но у всех свои игры, София. И я тоже в игре. Я тоже хочу вернуть Алекса, – спокойно произнесла она, надела свою шубу и наклонилась ко мне. – Удачи, София! Она тебе понадобится.
В тот вечер Ирина не помогала Алексу вывести Николаса на чистую воду, она специально всё подстроила, чтобы мы поругались с Алексом. Она знала, что Алекс вряд ли мне простит, если я на какой-то момент поверю, что это он хотел разорить моего отца.
Я тоже оделась и вышла на улицу. Шёл снег, я вдохнула морозный воздух.
Вся Тверская улица стояла, была большая пробка. Я пошла пешком к Большому театру; мы идём сегодня на балет с моей двоюродной сестрой Катей.
Как же холодно в январе в Москве. Но меня грела одна мысль – я в одном городе с Алексом.
И я точно знала, что всё будет хорошо, потому что я люблю его, а он любит меня.
