По дороге пряностей - [48]

Они пообещали, но хватило этого ненадолго. Ровно до того момента, как мы попали в сам императорский дворец. А точнее ту его часть, где находился тронный зал. Кругом всё было в золоте, парче и шелках, причём настолько богато и искусно украшено, что я понял, что потерял своих спутников, которые вертели головами по сторонам.

Довольно скоро рядом со мной оказался Ин Чжао, который тоже переоделся в приличную с виду местную длиннополую одежду. Его лицо правда тоже перекосило, когда он увидел камень у меня на шее, но спросить ему у меня ничего не дали, так как загудели трубы, забили барабаны и перед нами распахнулись высокие и широкие двери.

Сотни придворных замерли по бокам прохода, а от императорской стражи рябило в глазах. Сам он находился на высоченной пирамиде посередине зала, куда нам ещё предстояло дойти. Спутник сразу начал кланяться, и я не отставал от него, если только делал это не так низко, всё же я не подданный этой империи. Так мы дошли почти до самой пирамиды, остановившись только за пять шагов до начала её ступеней.

— Мой император, — Ин Чжао упал на колени, и я последовал за ним, только опустившись на одно, что и приказал сделать своим остальным спутникам.

— Дядя Ин Чжао, — раздался мягкий, приятный голос, — мы рады вас видеть снова и конечно же, приказ об отмене ссылки издали тот час, когда узнали, что вы ступили на землю своей родины.

— Благодарю вас, мой император, — тот снова низко поклонился и показав рукой на меня, представил практически так же, как и до этого Ху Бэю.

— Рад приветствовать сына правителя далёкой страны, — сказал он в ответ, уже обращаясь ко мне, — нам сказали, что вы за столь короткое время неплохо изучили наш язык? Это верно?

— Не берусь судить об этом, ваше императорское величество, — на западный манер обратился я к нему, — да и моих заслуг в этом крайне мало, только труд и усердие моего учителя, благородного и щедрого господина Ин Чжао, который приютил меня в своём доме и предложил побывать при дворе великого императора Китая.

Мои слова понравились обоим, я ещё от своего первого учителя знал, что ни в коем случае нельзя было хвастаться и превозносить свои заслуги в этой части мира — такое считалось тут крайне дурным тоном. Только учитель и почитание старших было в почёте, вот я и следовал этим наставлениям, которые меня пока не подводили. Вон как радостно заблестели глазки у Ин Чжао при моих словах. Да и император выглядел польщённым.

— Также говорят, вы прибыли очень издалека, пересекли два океана и множество морей.

— Истинная правда ваше императорское величество, — склонил я голову, — слава богу наш путь был хоть труден и полон опасностей, но его волей мы всё же оказались в таком величественном городе, от видов которого захватывает дух. Эти впечатления останутся со мной навсегда, где бы ни оказался потом.

Это ещё больше понравилось молодому мужчине, так что я стал развивать успех.

— Позвольте скромному путешественнику, ваше императорское величество, преподнести вам дары, от имени правителя моей страны Энрико Дандоло, — снова поклонился я.

Тот пошевелил рукой и я зашёл сразу с козырей. Достав шкатулку и на глазах императора освободив зеркало от защиты, аккуратно показав его и затем поставив на пол. По приказу Чжао Ко, рослый воин из гвардии приблизился к нам и аккуратно подняв зеркало, бережно смотря под ноги, отнёс его наверх императору. Я прямо почувствовал, как дрожит воин, видимо вести о примерной стоимости предмета, достигли и его ушей.

Молчание, в то время когда правитель рассматривал сам себя, затянулось на пять минут, наконец он с трудом смог оторваться и с величайшей осторожностью положил предмет рядом с собой, переводя взгляд на нас.

— Также, хотел бы преподнести более скромные дары вашей семье, — я поставил целых три шкатулки с маленькими зеркалами, и достал последний подарок, который имелся у меня в единственном экземпляре, как раз для встречи с кем-то очень могущественным. Сегодня случай представился, так как я считал, что вряд ли ещё кого-то встречу его уровня.

— И последний, самый дорогой дар, чтобы подчеркнуть вашу исключительность, — я попросил Ин Чжао подняться на ноги, который сначала посмотрел на императора, и тот, заинтересованный моими действами, разрешил подняться нам обоим.

Я аккуратно достал из последнего сундучка шёлковую одежду, похожую на арабские одежды, которые видел на Салах ад-Дине, вот только их изюминкой было то, что она сплошь была украшена искусно пришитыми к ней маленькими кусочками зеркал, находящимися в соответствующим им по размерам золотых оправах. Едва я вытащил и раскатал одежду, попросив соседа её поднять на высоту его роста, как кругом ахнули все, когда даже не при свете солнца, а свечей и масляных ламп, отсветы огоньков, тысячами заиграли в отражениях.

— Днём, будет ещё лучше, ваше императорское величество, — убеждённо сказал я, когда император помахал рукой, чтобы этот дар скорее принесли ему. Это конечно же было мгновенно выполнено. Так мы ещё на пару минут его потеряли, но зато когда он снова с нами заговорил, голос его был мягок.

— Благодарю вас и вашего отца, за такие весьма ценные дары, — произнёс он, — мы обязательно посмотрим на последний подарок как вы советуете, при лучах солнца, а пока же хотели поинтересоваться вашими планами.