По дороге к высокой башне. Часть третья - [60]

Гамон спешил. Первый обоз уже отправился в степь. Люди торопились доставить к земляному валу все необходимое для обороны.

Простившись с Рипоном, я окликнул Пошуна, который все это время шел за нами следом и вместе с ним отправился в лес. Маленький воин снабдил меня специальным знаком — королевской фибулой, которая давала возможность прохода через любые посты. Только благодаря ей нам без труда удалось перебраться на другой берег. В лагере нас уже заждались.

Перед тем, как объявить воинам о своем решении я успел коротко переговорить с Бибоном и получить от него согласие на встречу с Гамоном. Мальчишке не терпелось принять участие в Великой битве. Услышав о том, что, несмотря на юный возраст, он сможет оказаться в самой гуще сражения мальчишка сразу согласился на все. Меня неприятно удивила его готовность без колебаний оставить меня и примкнуть к отряду Гамона. С другой стороны, чему я удивлялся? Принц знал вельможу с рождения и после того, как я рассказал ему о нашей встрече и сообщил о том, что Гамон нам не враг, Бибон сразу согласился сопровождать его под видом дальнего родственника, прибывшего из провинции. Такую легенду Рипон придумал заранее и даже подобрал для принца подходящее имя.

Собрав дворян возле храма, я рассказал им о том, что кочевники скоро будут у ворот Пауса, благоразумно умолчав о встрече с Гамоном и о его далеко идущих планах.

— Король Марон объявил амнистию для таких, как мы. По всей стране заключенных выпускают из тюрем для того, чтобы они приняли участие в войне. Нам с вами тоже дарована свобода, — я положил на видное место пергамент, подписанный Гамоном, чтобы все желающие могли с ним ознакомиться, — вы знаете, как я отношусь к королю. Именно я освободил вас из острога и предложил план нападения на дворец. Никто на свете не испытывает к Марону такой ненависти, как я, но сегодня я собираюсь выступить вместе с ним против орды. Поддержите вы меня или нет, но я пойду защищать Паус.

На удивление воины ни разу не перебили меня и даже после того, как я закончил, не спешили задавать вопросы. Когда эхо последних слов затихло, Пошун поднялся, взял в руки пергамент и прочитал его вслух. Тяжелое молчание повисло в воздухе. Собравшимся было, о чем подумать. Если я уже принял непростое решение, то остальным нужно было время для того, чтобы примерить на себя предложение Гамона. Дворяне бросали друг на друга задумчивые взгляды, некоторые переговаривались вполголоса. Давая людям возможность собраться с мыслями, я молчал в ожидании, когда они озвучат свое решение.

Простолюдинам я пока ничего говорить не стал. Во-первых, я совсем не был уверен в том, что они поддержат меня, а во-вторых, мнение дворян сейчас волновало меня больше. Костяк моего войска составляли именно они. Без их помощи мне придется туго.

Пошун высказался первым.

— Я пойду с тобой, — сказал старик.

— И я пойду, — Рамин вставать не стал, но махнул рукой.

— Ты обещал, что я смогу убить Марона, — неожиданно сказал Зумон. Его двоюродный брат согласно кивнул и посмотрел на меня исподлобья, словно именно я был виноват в том, что исполнение их заветного желания откладывается на неопределенный срок.

— Сейчас это невозможно сделать, — ответил я, — король ведет из столицы огромное войско. Он окружен телохранителями и оруженосцами. Нам к нему не подобраться.

— Ты обещал, — словно не слыша моего ответа, повторил Зумон.

Я хотел возразить, но неожиданно мне на помощь пришел Пошун.

— Тибон прав. На марше ты к нему и на арбалетный выстрел не подойдешь, а вот во время битвы — это можно будет устроить. Если ты захочешь пробиться к королевскому штандарту, никто из нас не станет тебе мешать.

— Даете слово? — Зумон окинул нас настороженным взглядом.

— Да, — ответил я за всех.

— Наши планы не изменились, — добавил Пошун, — просто мы откладываем их на неопределенное время. Правда, Тибон?

Старик выразительно посмотрел на меня, и я кивнул в знак согласия.

— Да. Это правда. Марону не спастись.

С простолюдинами все оказалось еще проще. Узнав о том, что король готов заплатить хорошую цену за оборону города они согласились идти со мной не раздумывая. Столица было далеко и путь к ней многих пугал, а до Пауса было рукой подать. Да и приятней было защищать собственный город, чем по прихоти дворян рисковать головой вдали от дома.

— А одежду, которую ты нам купил, одеяла и оружие можно будет оставить у себя!? — выкрикнул кто-то из толпы.

— Все можно оставить, — ответил я, — а в городе вам выдадут еще оружие и хорошие доспехи.

— Слава Тибону, — заголосили в толпе, расставаться с полюбившимися вещами никто не хотел, — слава Проклятому!

Рано утром мы вошли в город. Охрана моста с удивлением разглядывала странно одетых наемников и воинов, которые мало походили на дворян, но, тем не менее, носили мечи и магические жезлы. Никто не пытался остановить нас. Наверно потому, что мы торопились в город, а не пытались из него улизнуть.

Рипон встретил нас с распростертыми объятиями. Мой отряд он сразу отделил от остальных и определил на постой в новом лагере, устроенном неподалеку от крепостной стены.

Утром проснувшихся горожан ждал большой сюрприз. Заслышав о приближении кочевников население приграничного города, побросало свои дела и собралось бежать, куда глаза глядят. На мосту всех желающих покинуть Паус заворачивали обратно, невзирая на ругань, женские крики и детский плач. Люди хлынули в боковые улицы, чтобы обходными путями выбраться на пристани и пляжи, но столкнулись с неожиданным препятствием. Хорошо охраняемые завалы, словно плотины, перекрыли все возможные пути к спасению. Горожане попробовали было разогнать стражников и разрушить преграду, но на помощь защитникам завала пришли дворяне, прибывшие с Гамоном. Не вступая в переговоры, они быстро навели порядок, перебив самых активных участников бунта и набросав в переулке окровавленных тел. Перепуганный народ бросился искать спасения в домах, и скоро порядок в Паусе был восстановлен. Оставалось только удивляться, как Гамону с его людьми удалось в столь короткие сроки установить в городе жесткую дисциплину. Получалось, что для того, чтобы усмирить Паус им понадобилось меньше суток. Объяснений этому было несколько — во-первых, наученные горьким опытом последней войны дворяне учли все свои прежние ошибки, а во-вторых, в этот раз командовать обороной города должны были не старейшины — зажиточные горожане, купцы и пожилые уставшие от боев дворяне, а присланные из столицы воины. Их дома находились далеко от границы, поэтому они не боялись за свои семьи и имущество. Все, кто выжил в последней Великой битве, твердо усвоили урок — промедлишь, поддашься слабости, и оглянуться не успеешь, как кочевники прорвутся вглубь страны.