По дороге к высокой башне. Часть третья - [58]

— Мы сможем уменьшить проход, — Рипон провел по пергаменту воображаемую черту, — если здесь выроем неглубокий ров, а здесь вкопаем заостренными колья и навалим срубленные деревья.

— Мы снимаем со стен Пауса все тяжелые арбалеты и устанавливаем их на валу, — добавил Гамон, — они сумеют достать степняков, которые попробует проскочить мимо укрепления.

Я совершенно забыл о могучих машинах, которые во время прошлой осады города стреляли с такой силой, что добивали до вражеского лагеря, устроенного степняками в четырех полетах обычной стрелы. Таких арбалетов было немного, но они могли оказать защитникам существенную помощь. Правда их еще нужно было как-то притащить к земляному валу и поднять наверх.

— И кого вы собираетесь отправить защищать вал и монастырь, — спросил я, — не думаю, что найдется много желающих пойти на верную смерть?

Было совершенно очевидно, что смельчакам, которые рискнут принять на себя первый удар не спастись.

Гамон смущенно кашлянул и бросил на Рипона многозначительный взгляд.

— Вообще-то мы бы хотели, чтобы защиту монастыря возглавил ты, Тибон, — ответил Рипон, — тем более, что однажды ты его уже защищал и, по-моему, весьма успешно.

От слов маленького воина меня бросило в жар. Теперь стало окончательно понятно, для чего меня выманили из пущи. Никто не хочет терять своих людей, поэтому Гамон решил бросить в пекло того, кого не жалко. Ну что же отлично придумано — я выдаю им Бибона, и героически умираю за короля.

— Мы хотим, чтобы ты вывел своих людей, — добавил вельможа, — все отступники и разбойники смогут искупить свои прегрешения кровью. Всех, кто останется в живых после Великой битвы, будет ждать высокая награда и прощение короля.

— Мне не нужно прощение будущего короля, — резко сказал я, — я с Бибоном не ссорился.

— Тибон, послушай… — начал было Рипон, но я его перебил.

— С чего вы взяли, что я соглашусь выйти за ворота? У вас полно дворян. Выберите любого из своего отряда.

— Нам не подходит любой, — неожиданно сказал Рипон и тут же добавил, — мне не подходит. Видишь ли, Тибон, руководить обороной вала буду я. Именно я тебя выбрал, потому что из всех воинов, которых я знаю, ты самый надежный.

— Ты не видел меня много лет, — буркнул я одновременно удивленный и польщенный словами маленького воина, — может быть, я изменился.

— Возможно, — Рипон кивнул, — но ты, по крайней мере, не бросишь монастырь и не сбежишь в город в самый ответственный момент.

Я внимательно посмотрел на него, пытаясь понять, говорит ли дворянин серьезно, а потом перевел взгляд на Гамона. Похоже, эти двое и не думали шутить.

— Перед лицом толпы ты должен очистить свое доброе имя, — торопливо добавил Рипон, — для этого нет ничего лучше подвига. Героев не судят. Все твои старые грехи смоет кровь степняков. Хватит прятаться по лесам, пора выйти на свет. Когда мы победим, ты займешь при дворе подобающее место.

— Если выживу, — проворчал я.

— Ты уж постарайся, — Рипон усмехнулся, — мертвецам доброе имя ни к чему.

Они загнали меня в угол. Хочу я этого или нет, но Бибона им придется отдать. У Гамона действительно было больше возможностей для того, чтобы уберечь принца и вернуть ему трон отца. Сейчас, после всего, что я услышал, мой план по захвату дворца казался откровенной глупостью. Конечно, наш предыдущий штурм удался только потому, что заговорщикам вовремя открыли двери, но у меня такой поддержки не будет. За мной вообще никого нет кроме нескольких дворян и кучки наемников.

Я с остервенением потер лицо. К демонам все. Если дальше Бибона по жизни поведут другие люди, то действительно, не лучше ли мне совершить напоследок красивый жест и уйти к сверкающим вершинам? Собственно, я уже должен был умереть множество раз, и только боги для чего-то хранили меня. Может быть для этого?

— Хорошо, — сказал я, — допустим, я соглашусь, но почему вы решили, что люди последуют за мной? А, если и последуют, то их будет не больше трех десятков. Даже сопливому мальчишке понятно, что таким количеством монастырь не удержать.

Видимо про мальчишку я сказал зря, потому что Гамон насупился и даже открыл, было, рот, чтобы наговорить мне грубостей, но Рипон успел вклиниться в разговор.

— Тридцать обученных солдат это уже маленькое войско, — сказал он, — к тому же ты можешь значительно увеличить его за счет местных разбойников.

— О чем это ты? — не понял я.

— С завтрашнего дня начнется набор ополчения, — пояснил Рипон, — ты не хуже меня знаешь, что в него запишутся самые никчемные оборванцы — местные нищие, крестьяне, изгнанные с земли и младшие сыновья из бедных семей. Они за свою жизнь ни разу кинжала в руках не держали. Большинство из них погибнет в самом начале битвы.

— И что?

Я все еще не понимал, к чему клонит маленький воин.

— А вот настоящие головорезы попробуют спрятаться от призыва и отсидеться в вонючих норах, — в голосе Рипона, словно сталь зазвенела, — они нам нужны. Все, кто может держать оружие. Договорись с Колуном Хромоногим. Пусть он даст тебе своих людей.

Я удивленно уставился на старого друга.

— А о Колуне вы откуда знаете?

— Тайная канцелярия давно знает о твоей дружбе с главарем местных бандитов, — проворчал Гамон, — мы пока закрываем глаза на его художества, но если он не захочет помочь нам, то пускай пеняет на себя.